КОМУ ОХОТА ЕСТЬ ДЕРЬМО

Почему вместо путинизации происходит пусинизация
РИЧАРД ПАЙПС И РАЗБИТОЕ ЗЕРКАЛО
В июле я впервые в жизни съездил в Китайскую Народную Республику. Почему-то мне казалось, что за мое отсутствие время тусклой
бессюжетности пройдет, и отечественный публицистический дискурс заполнится хоть сколько-нибудь значительной тематикой.

Нельзя сказать, что в мире не происходило ничего важного. Европейский финансовый кризис обозначил следующую жертву после Берлускони и Саркози: под ударом оказалась Ангела Меркель. Испанские «индигнадосы», которые извели социалистов, взялись теперь за консерваторов. Белый Дом получил серию незапрограммированных оплеух: в Египте «перманентные революционеры» закидали яйцами Хиллари Клинтон, а в Сирии истребление силовиков не помогло боевикам захватить второй по величине город Алеппо: заговор ударил бумерангом в Эр-Рияде, где был убит самый верный американский союзник, принц Бандар-младший. На этом фоне Израиль откровенно сориентировался на американских республиканцев, к которым, неожиданно для правящего Белого Дома, примкнул экс-советник президента Деннис Росс.

Турция, которую даже нейтральные аналитики успели записать в послушные вассалы США, запросилась в Шанхайскую организацию сотрудничества. И даже Украина по здравом размышлении предпочла Западу долгосрочное партнерство с Китаем, не пренебрегая зоной свободной торговли с СНГ.

Кое-какие знаковые сдвиги успели произойти и в российской системе власти. Например, иллюзии «самого себя регулирования» в системообразующей строительной отрасли были изжиты воссозданием Росстроя. Например, стратег Евразийского союза Сергей Глазьев стал советником президента и сразу же вошел в состав Национального банковского совета, где сменил Аркадия Дворковича.

Были, оказывается, и интересные дискуссии в Москве, несмотря на отпускной сезон. В клубе Zavtra прошел круглый стол с участием Ричарда Пайпса. Он молча слушал пессимистичных историков, оплакивавших Александра Второго и стенающих по поводу азиатской деспотии, а также оптимистичного Павловского, сообщившего, что в итоге реформ в России его, Пайпса, былые откровения звучат сегодня как банальности. Потом Пайпсу дали слово, и он стал говорить небанальности. Например, о том, что в Китае «есть ощущение, что люди вместе строят великую страну», Например, о том, что в сегодняшней России коллективизма меньше, чем в США. Например, о том, что русские хоть и хотят честных выборов, им по исторически сложившимся причинам не нравится сама суть демократии, ибо в их представлении она связана с хаосом. А когда диктор «Радио Свободы» Михаил Соколов поинтересовался, разделяет ли Пайпс Россию и режим Путина, старик ответил, что если Путин устраивает большинство, то разделять нет смысла. И добавил, что интеллигенция в России считает ровно наоборот, но таковы уж особенности этой интеллигенции.

Термин «интеллигенция» в последнем суждении мне показался не совсем точным. Впрочем, термин «малый народ» также не исчерпывает описанный феномен. По крайней мере, если судить по информационному полю рунета, через которое мне пришлось часами пробираться, чтобы найти в нынешних временах актуальное содержание.

Потому что информационное поле за время моего отсутствия не изменилось ни на чуть-чуть. Когда я уезжал, медиа-мэйнстрим кишел квартирой Бастрыкина, часами Патриарха, законом о НПО и «пуськами». Когда я вернулся, в заголовках были те же «пуськи», те же НПО, та же квартира и те же часы.

Мало того, если верить поисковикам, то получалось, что это не малый народ так навязчиво сосредоточен на этих четырех сюжетах, а большой: эти сюжеты отмечены были рекордными четырехзначными цифрами откликов. То ли у большинства интернет-аудитории напекло голову в горячем июле, то ли хозяева ресурсов и самих поисковиков очень старались, чтобы число откликов было непременно четырехзначным.

У хозяев поисковиков есть оправдание. Они торгуют собой на глобальном рынке. Сверху за ними следит рынок, а снизу бдительные граждане. Например, автор «Дневника сатаны» (dnevnik-satany.lifejournal.com) 26 июня изобличил «Яндекс» в том, что в какой-то момент четыре из его топ-новостей начинались со слова «Путин». Ай, гевалт! И поисковик исправляется. Теперь вы набирается слово «Путин» с парой других слов, и вам выпадает в «Яндекс-директе»: «За годы правления Путина из России уехало 2 миллиона человек». Вы должны читать об этом на cfa.su. А также: «Эксперты: Власти уже не могут конкурировать с Навальным». Вы вообще не спрашивали о Навальном, но вы должны читать о нем на golos-ameriki. Зато душенька автора «Дневника сатаны» довольна.

У интернет-аудитории тоже есть оправдание. Веб-среда, особенно когда человек там варится с малолетства и не занимается больше ничем, развивает мгновенное восприятие, а мышление не развивает. И память не развивает, особенно историческую. А интернет-пространство нашей стране, в отличие от Китая, чистить не принято. Принято считать, и так было записано в приоритетном нацпроекте «Образование» и в программе «Электронная Россия», что чем больше интернета, какого ни есть, тем лучше для ума. Вот мы и имеем такой ум во всем его величии. А коллективизма не имеем, благо неочищенный интернет развивает ровно противоположное свойство.

Считается, что хозяева ресурсов обожают сенсации. Однако суждения антисоветчика Пайпса на сенсацию у них не тянули, равно как и катапультирование Дворковича из НБС, равно как и кончина принца Бандара, равно как и скандальное выступление Митта Ромни в Лондоне о том, что директора МИ-5 и МИ-6 отчитывались-де перед ним по вопросу о Сирии. Но Ромни бы обязательно всплыл в топ, пожелай он обсудить подлинно сакраментальные вопросы бытия, как то: а) арестовали бы «пусек» или нет, если бы они орали в храме «Богородица, Немцова возьми», и б) должен ли патриарх носить часы марки «Заря» или, как схимник, вообще часов не наблюдать.

Нельзя сказать, что у сословия, которое старик Пайпс назвал интеллигенцией, были готовые ответы на эти и смежные сакраментальные вопросы бытия. Даже на портале «Эхо Москвы» никакого коллективизма на сей счет не было. Так, писательница Лена Цыц жалела и «пусек», и Христа, заодно рассказывала про внуков и завершала монолог стихами, а существо под ником «Трансгендер» твердило, что не только от православия, но и вообще от всякой религии исходит исключительно вред. Эндокринопатическая внешность «трансгендера» лишний раз подчеркивала, что со своего места она (оно) не сойдет, пока мама не родит ее обратно. Другое дело, что как с Леной Цыц, так и с действительными членами клуба «Эха Москвы» у нее (него) коллизий не возникало. Не возникало коллизий и у автора Юлии, она же Саламанка, обожающей Горбачева и новый социализм, с автором Евгением Большаковым, он же Шолом52, почитавшим память убиенных государевых детей. Поскольку хорош ли царь был Николай, правильно ли крестили Русь, был ли Христос, сотворен мир или сам из себя образовался – все это для клуба «Эха Москвы» сущие частности по сравнению с Великим Пуськиным Делом.

И едва некий Wadmoro осмелился спародировать письмо общественности в поддержку «пусек», как поименован был тут же «маньячным задротом», мама которого спала с сибиряком, поскольку папа ввиду пьянства мало в нее сувал свое вытворяло. Такие детали бедняга пародист узнал о себе от бдительного стража дискурса по имени Боянна. Поскольку что там царь, Ленин, Будда и аллах по сравнению с несчастными «пусями», которых если кто не уважает, тот не член клуба и не русский интеллигент.

Ради защиты «пусек» и примкнувшего к ним писателя Сергея Шаргунова от нападок протоиерея Владимира Переслегина член клуба «Эха Москвы» Сергей Варшавский произвел ревизию Ветхого и Нового Заветов на целых две страницы, из которой следовало, что а) в Писании сказано, что попов вообще слушать не надо, б) вся миссия христианства состоит в том, чтобы всех прощать, в) кто думает иначе, является мракобесом и потенциальным погромщиком. Некто Алекс, интересующийся военной тематикой и впечатленный г-жой Фельгенгауэр, заранее доводит до сведения протоиерея Переслегина, что стреляет лучше его. Вообще-то Переслегин никаких перчаток не бросал ни Варшавскому, ни Шаргунову, но коль скоро он нарек страдательных «пусек» кощунницами, то значит, мракобес, а раз мракобес, значит, заслуживает упреждающего огнестрельного наказания без всяких там церемоний, явочным порядком.

О том, что в либеральных кругах встречается публика с условно-рефлекторной воинственностью, мне было известно еще с 1998 года, когда на круглом столе редакции «Московские новости» с участием Евгения Ясина и престарелого Дмитрия Лихачева вполне серьезно обсуждался вопрос, не ухандокать ли «коммуниста» Примакова и спасти таким образом российские реформы Правда, тогда это предложение было на месте отклонено на том основании, что Хайек не велит так решать идеологические проблемы, а в опубликованные материалы дискуссии этот эпизод не попал. Но с тех пор круг либералов обогатился технологиями 2.0, что повлияло как на откровенность условно рефлекторных реакций, так и на охват братьев по разуму условно рефлекторным способом мышления, а заодно и на их средний уровень грамотности.

Некоторые диспутанты «Эха» считают, что имя римского императора пишется не Нерон, а Нейрон. Но как явствует из собственных страничек членов клуба, высшее образование, причем не обязательно отечественное, им отнюдь не чуждо. Подписанты вышеупомянутого письма включают не только юных, но и убеленных сединами литераторов и народных артистов. И даже на региональных сайтах, например, на иркутском «Бабре» и новосибирском «66», защитниками «пусек» выступают люди весьма продвинутые. Суждение о том, что книги Достоевского следовало бы сжечь за мракобесие и антисемитизм, в ходе дискуссии про тех же дражайших «пусек» изрек на «Бабре» гражданин США по имени Лев, охваченный эмоциями по тем же вышеназванным сакраментальным вопросам, а посему диктующий экс-соотечественникам, как им жить.

Своей фамилии Лев не называет, но почему-то мне кажется, что к роду Толстых этот персонаж не имеет отношения. Вообще говоря, о Толстом, хотя бы в качестве зеркала русской революции, диспутанты могли бы вспомнить, хотя бы для придания важности самим себе. Благо это имя, как учили в доЕГЭшной школе, имеет весьма прямое отношение к теме антиклерикализма, а актуальность этой темы в наши дни проверена недавним публичным диспутом на портале «Полит.ру».

Но нет! Не приходит диспутантам в голову ни Толстой, ни толстовцы, ни духовные мосты, соединяющие их через Гольденвейзера и Гнедина с Сахаровым и Гефтером. Эти исторические детали оставлены старику Пайпсу. Диспутанты сами себе матерые человечищи: один из них, шибко образованный, подписывается ником «Джин Шарп».

Шарп – не столь давняя, но содержательна история, начинающаяся с Махатмы Ганди, Мартина Лютера Кинга, бунта 1960-х в США и Европе. И каждый «индигнадос» и почти каждый американский «оккупант» знает, то это релевантно.

Но нет! И этого эхомосковским диспутантам не приходит в голову. Шестидесятые – это же так давно!

«Насколько я помню, против афганского правительства СССР воевалО в 1970-80-х гг.», – мучительно вспоминает Vedma2012, она же член клуба «Эхо Москвы» Лолита Марковна. Баум.

В пьесе «Старый дом», который ставил в начале 80-х свободолюбивый Рижский русский театр драмы, была тоскливая укоряющая реплика: «И в этом доме жил Лев Толстой!»

Лев Толстой здесь больше не живет. Здесь живет Лолита.

Лолита оккупай только Абай. По поводу того, что Путин «переступил все грани, моральные и конституционные, забравшись на трон в третий раз». И соответственно, «надо всю власть посадить, а чиновников – прогнать».

При чем тут Абай? Это для Лолиты Марковны слишком трудный вопрос. Ведь для этого надо осмыслить хотя бы совпадение Болотной со стрельбой в казахском Новом Узене. Об этом совпадении она не знает. Зато она знает, что «оппозиционеры проходят обучение в Германии». И считает, что это правильно, потому что Германия – цивилизованная страна.

Ричард Пайпс по-стариковски великодушно относит типаж Лолиты Марковны к интеллигенции. Я не оспариваю это великодушие. Я откровенно завидую: мне его не хватает.


НОВЕЙШАЯ ФОРМА КОНЪЮНКТУРНОГО КРОХОБОРСТВА

А теперь я не могу удержаться от неудобного вопроса – неудобного для авторов пресловутого закона об НПО. Уважаемые законодатели, скажите, пожалуйста, является ли Лолита Марковна агентом?

Давайте исходить из допущения, что является. Если это так, Лолита Марковна не должна восторгаться тем фактом, что известных ей оппозиционеров воспитывают в Германии. Она должна, напротив, это скрывать. А кроме того, ради убедительности своих доводов ей пристало рядиться не в vedm-ины, а в истинно православные безупречно белые одежды. И согласно генеральной линии собрата по клубу и разуму Сергея Варшавского, конструировать платформу православного салафизма. Такого православия, которое не слушает попов, а апеллирует к первоисточнику. Тогда слово «оккупай» будет заряжено тем смыслом, который в исламском мире воплощается в так называемой «дерадикализации».

Ничего этого Лолита Марковна не делает. И совсем не потому, что «Эхо Москвы» принадлежало и принадлежит «Газпрому», а потому, что Лолиту Марковну никто таким премудростям не научил. И можно догадаться, почему это не пришло в голову пресловутому Госдепу.

Пресловутый Госдеп в силу актуальных финансовых обстоятельств вынужден прибегать к экономии. Обучение Лолиты Марковны – занятие более чем затратное. Поскольку для того, чтобы донести до умишка Лолиты Марковны концепт православного салафизма, ее нужно как минимум просветить в области истории религии вообще. Это долгая, муторная и затратная работа. Куда проще оставить Лолиту Марковну такой, какая она есть, и не обучать ее ровным счетом ничему. Поскольку без всякого обучения Лолита Марковна соберет еще полсотни таких же Лолит Марковен на демонстрацию за гражданские права «пусек». И за эксклюзивное право трахаться в любых общественных местах и институтах, если это делается в знак борьбы с тоталитарным Путиным и примкнувшим к нему (а не к «болотной» публике), и следовательно, мракобесным Патриархом.

Для соответствующей самореализации Лолиты Марковны совершенно не нужны никакие НПО. Вполне достаточно «Эха Москвы». Вы говорите, этот ресурс могут закрыть? Нет, его не закроют. Поскольку стоило одному-единственному депутату Госдумы заикнуться о распространении понятия «агентура» на СМИ, как это допущение было осуждено свыше как теория заговора и неправомерный перегиб, а козлом отпущения был выбран Юрий Евгеньевич Шувалов. Который, по совпадению, рассчитывал найти общий смысловой язык с адекватными консерваторами в Европе.

Закон об НПО не предполагает, что у отечественных консерваторов может быть какой-то общий язык с зарубежными консерваторами. Его альфа и омега состоит в том, что любой общий язык с иностранцами есть агентская деятельность. Партнер-иностранец может быть учеником Милтона Фридмана или Карла Маркса. Он может почитать Папу Римского, Далай Ламу, калифорнийскую секту «Орден Сета» или китайский «Фалуньгун». Его может привлекать философия Збигнева Бжезинского или Линдона Ларуша, политические идеалы Михаила Саакашвили или Рауля Кастро. Он может предлагать нашей стране модель Китая или Евросоюза, Сингапура или Восточного Тимора. Его смыслы, чаяния и интересы могут быть нам близки или далеки, его рекомендации – продуктивны или очевидно деструктивны. Его позиция может быть дружеской или менторской, его мотивы – идеалистическими или корыстными, его методы – консультативными или манипулятивными. Для законодателя это значения не имеет. Важно, что партнер есть иностранец. И всё.

Когда разрабатывался приоритетный нацпроект «Здравоохранение», автор этих строк ломал перья, пытаясь растолковать, что помимо критерия высокотехнологичности медицинской помощи, следует ввести и критерий необходимости и острой необходимости. В сегодняшней борьбе смыслов, как представляется, существует острая необходимость в разграничении нужного и ненужного, ценного и разрушительного, соответствующего и не соответствующего задачам национального выживания. Если мы исходим из этих задач, то вначале представляется важным определить, что нам нужно и что ненужно, с кем и о чем мы готовы и заинтересованы договариваться, а с кем не сядем делать никакие дела на одном квадратном метре.

Когда мне хочется всерьез разобраться в том, что происходит в так называемых революционных странах Ближнего Востока, я захожу на порталы Уэйна Мэдсена, Тьерри Мейссана, Мэйдка О’Катайля, Мишеля Хосидовского, я читаю последние статьи на сайте «Война и мир» и в журнале Asia Times. Совсем не потому, что мне принципиально неинтересны отечественные авторы, а потому, что я уверен в искренности побуждений этих иностранцев, с которыми я во многих частностях могу быть не согласен. Я точно знаю, что эти авторы формулируют свои взгляды не «от печки», а из собственных нравственных представлений, из критериев добра и зла. В том, что их знание может быть нам полезно.

Но с точки зрения закона об НПО, между этими честными исследователями и прожженной цээрушной публикой из Freedom House нет решительно никакой разницы: они все, черт побери, иностранцы.

Эта логика внешне безупречна, поскольку исходит из неопровержимой статистики. Но внешняя безупречность не означает полноценности и тем более адекватности (то есть целесообразности к применению в конкретных условиях).

Логика закона об НПО не вполне полноценна, потому что закон вторичен. Он является результатом не самостоятельного труда, а обезьянничания с одного из нескольких (!) профильных американских законов.

Логика закона об НПО неадекватна, потому что законодатель исходил не из того, что нам нужно и что не нужно, а из того, что заведомо более цивилизованная американская нация создала модельный прецедент, который нам следует воспроизвести, потому что а) мы станем от этого (якобы) цивилизованнее, б) так будет удобнее, потому что нам (якобы) не вставят лыка в строку.

Этот способ мышления законодателя ничуть не отличается от вышеприведенного суждения Лолиты Марковны Баум о том, где следует готовить оппозиционные кадры. Как и от суждения диспутанта под ником Mazo о том, что правильное христианство – это такое, в которое вступают Стиви Уандер, Майкл Джексон и другие Великие Люди, поскольку такое христианство – свободное, а не кэгэбешное и не иезуитское. Как и от тех премудрых пескарей из правящей партии Украины, которые в свежепринятом законе о языках приравняли русский к крымскотатарскому, крымчакскому и караимскому.

Два года назад я не поленился составить объемистый доклад о том, как, кем и зачем в нашей стране было внедрено косое, кривое и дефектное градостроительное законодательство. Напомню, что исполнителем (победителем конкурса) была дочерняя структура американского Urban Institute – Институт экономики города (ИЭГ), где в совете директоров заседают Борис Немцов и Евгений Ясин. Эта структура является в чистом виде агентством влияния, поскольку проталкивает заведомо неприменимую в отечественной практике теорию доходности территорий. Однако с точки зрения закона об НПО, ИЭГ является ныне организацией отечественной юрисдикции, а следовательно, не является иностранным агентством.

И эта структура, и применение этого кодекса наносят колоссальный и ежемесячный ущерб, материальная часть которого легко исчислима. Однако с победителя конкурса взятки гладки, как и чиновников и с экспертов, продвигавших кодекс, и с депутатов, за него проголосовавших. И спешка, с которой этот документ проталкивался в канун новогодних каникул (как ранее закон «О техническом регулировании), никаких вопросов у изобличителей коррупции власти не вызывает. Как и у самой власти, поскольку она, прежде чем наводить порядок в законах, не пожелала разобраться в элементарном – в критериях добра и зла, почета и позора, хотя это можно было сделать, и в «Русской доктрине» мы писали, как именно. Поскольку власть, прежде чем ответить на культурную агрессию, не произвела качественной ротации в системе массовой информации, о необходимости которой мы писали в той же «Русской доктрине».

Поэтому закон об очистке системы НПО на практике стал новейшей формой конъюнктурного крохоборства. Поэтому Николая Карловича Сванидзе, который стращает аудиторию «Эха Москвы» попыткой поворота режима в сторону религиозного фундаментализма, не сочтут иностранным агентом, что бы он ни вещал с государственного канала, поскольку за свою агитационно-пропагандистскую деятельность он получает государственную зарплату. И даже Михаил Сергеевич Горбачев в одном случае будет квалифицирован как иностранный агент, а в другом – не будет. По закону получится не один, а два Горбачева – один из Будапештского клуба, другой – из Национальной резервной корпорации. Причем тот из них, который будет признан агентом, окажется агентом не иностранной державы, а наднационального сообщества. То есть как бы всеобщим и как бы ничьим. А владельцы «Яндекса» вообще могут не волноваться, поскольку успех их IPO почему-то считается успехом государства.

Зато если мне вместе с белорусом Сергеевым, украинцем Соловьевым и словаком Хелемендиком придет в голову учредить институт исследований американских информационных войн, то я буду не фифти-фифти, а вполне определенно считаться иностранным агентом, и не ничьим, а словацко-украинско-белорусским. Если к нам примкнет депутат кнессета Ахмед Тиби, то я стану еще и израильским агентом. А ежели присоединится Билл Энгдаль, мой бывший коллега по Шиллеровскому институту, я стану еще и американским агентом. Потому что статус иностранного агента присваивается по формальному признаку, а не по смысловому.

Получается, что с новым законом мне проще не иметь дела ни с какими лицами иных юрисдикций, даже если эти лица любят мою страну больше некоторых депутатов Госдумы. Даже если они предлагают моей стране более эффективные и достойные ее истории способы национального развития, чем может предложить отечественный вице-премьер Козак и глава отечественной госкорпорации Чубайс. Куда проще и надежнее попроситься на работу в сугубо отечественное Агентство политических исследований и вслед за его управляющим партнером Александром Карасевым агитировать за полную ликвидацию государственных пенсий. Во всяком случае, ни Карасеву, ни мне не придется ходить по инстанциям и отчитываться перед уполномоченными человеко-винтиками об израсходованной сотне долларов, и тратить на это больше времени, чем на зарабатывание этой сотни. Мы с Карасевым будем спокойно попивать пивко и беспрепятственно пропагандировать сугубо посконный, суверенный социал-дарвинизм, а новый закон о партиях поспособствует популяризации наших инициатив. Пример мы сможем взять, в частности, с Партии против мракобесия, инициатива которой возникла из кампании в защиту «пусек».

И никто не сможет нас упрекнуть в том, что мы с Карасевым любим отечество какой-то странною любовью. Ведь закон карает только физический садизм над несовершеннолетними, а интеллектуальный садизм над совершеннолетними – занятие вполне добропорядочное. Оно ограничено только возвращенной ответственностью за клевету. А мы не клевещем, мы просто агитируем. И никто не докажет, что именно наша агитация спровоцировала у стариков пару десятков инфарктов.

Ведь с творческих деятелей «Эха Москвы», как то г-жи Лариной или г-жи Болтянской, как и с членов клуба, как то г-н Варшавский, г-н Большаков или вышеназванная Лолита, нет по закону никакого спроса за моральный ущерб, доставленный а) прихожанам ХХС, б) сторонникам Владимира Путина, в) православным и не обязательно православным гражданам нашей страны, которые по непонятным для клуба «Эха Москвы» причинам не меряют отношение к Патриарху маркой его часов и размерами квартиры его родственницы. Другое дело, что многие диспутанты отягощены страхами личного преследования, в связи с чем агитируют за подачу максимального числа исков за «пусек» и против Патриарха, дабы заблаговременно уютно раствориться в этом множестве.

За ущерб соотечественникам, ожидающим очереди в перегруженных судах, с этих диспутантов также никакого спроса по закону нет. Тем более с учетом отклонения законопроекта о СМИ, выполняющих агентские функции. Законопроекта, который был значительно адекватнее закона об НПО, поскольку партнерство ведущих отечественных медиа, например, с New York Times, оборачивается более серьезными политическими и идеологическими эффектами, чем йельские уроки Навального и церковно-музейные эксцессы феминисток 2.0.


ПОМОГУТ ЛИ ПУТИНУ БОТИНКИ МАРКИ «СКОРОХОД»?

Второразрядный католик-конспиролог Ральф Эпперсон, сочинения которого неадекватно популярны в отечественных патриотических кругах, упоминал об эпизоде, когда операция американских войск против Кубы по каким-то соображениям была сорвана утечкой в газете New York Times. То же издание по каким-то соображениям сочло нужным войти в пул публикаторов избранных утечек Джулиана Ассанжа. Из-за еще одной, совсем недавней утечки военной информации от Белого Дома досталось ответственным лицам Пентагона, но вовсе не редакции самой газеты. Внешне представляется, что такая неуязвимость издания отражает качество свободы мнений в Соединенных Штатах. С этим могут поспорить, например, Линдон Ларуш и его коллеги, которые за свои публичные высказывания, а не за что-либо иное, поплатились в той же свободной Америке отнюдь не символическими тюремными сроками.

New York Times, официальный партнер российских «ведомостей» и «Новой газеты», является одной из двух медиа-трибун американского Совета по международным отношениям (CFR) – не американского, а наднационального института идеологического и стратегического влияния. Уотергейтское дело Ричарда Никсона крепко отбило у американских президентов охоту перечить этой структуре.

Наднациональный орган-институт, выполнявший и выполняющий в США функции «руководящей и направляющей силы», формирует для сменяющихся американских администраций все ключевые стратегии – от финансов до здравоохранения, от высшего образования до энергетики. О его роли в политике США можно судить не только по догадкам аналитиков и конспирологов, но и по кадровой динамике в госаппарате США, и по целеуказующим высказываниям первых лиц CFR – Ричарда Хаасса и Роберта Рубина, и по ежегодным прогнозам основных мировых тенденций.

Нельзя сказать, что этой монополии в принятии мировых стратегических решений никто не сопротивлялся. Ей сопротивлялись все сколько-нибудь самостоятельные лидеры европейских государств, сколько-нибудь самостоятельные политические ассоциации (партийные интернационалы), как и традиционные партии с 60-70-летней и более историей. И сопротивляющихся убирали поодиночке, для чего всякий раз удобным поводом были антикоррупционные кампании на уровне глобального полицейского сообщества. Жертвами последовательно становились итальянская Народная партия, французская CDI, германский ХДС.

Символическим знаком окончательного отказа от последних рудиментов равноправного партнерства стал вынос бюста Уинстона Черчилля из Овального кабинета Белого Дома после прихода к власти Барака Обамы. Этот жест означал окончательный отказ от союзнического принципа отношений и переход к отношениям по принципу вассалитета. Таким же жестом-символом было публично озвученное Обамой противопоставление Владимира Путина, «застрявшего одной ногой в прошлом», модернизатору Дмитрию Медведеву. Попыткам прямо или косвенно повлиять на смену руководства нашей страны имели более чем полувековую историю, но до 2009 года это не делалось путем открытого шантажа.

Впрочем, помимо Путина и Медведева, в России был еще один персонаж, постоянно находившийся в фокусе как возможный претендент на национальное лидерство. И оба издания, заключившие партнерство с New York Times, посвятили изрядное количество усилий для того, чтобы эту фигуру раз и навсегда выдернуть из грядки, засыпать критической массой грязи и окончательно похоронить.

Евгений Федоров, первый российский депутат, опубликовавший свои аналитические статьи на портале «Война и мир», раскрыл по пунктам экономический аспект вассального положения нашей страны. Но в силу партийной принадлежности ему, очевидно, не с руки упоминать о принесенных на алтарь перезагрузки политической жертве номер один. Мне проще поднять и этот неудобный вопрос, ныне старательно замалчиваемый медиа-официозом.

Этой жертвой был мэр Москвы Юрий Лужков. Жертвоприношение было ознаменовано «химкинским делом». Напомню (см. «Химки-гейт»), что это была не просто интрига и не просто экологический скандал. Это была полномасштабная и многосторонняя идеологическая диверсия с переделом собственности в одном флаконе. Сигнал о переделе собственности подала газета «Ведомости», одновременно готовившая почву для снятия с доски еще одной неудобной фигуры – Александра Лукашенко.

За сдачу сильной фигуры, эпатировавшей глобальный истэблишмент здоровыми консервативными взглядами, расплачивается и предавшая его правящая партия, и Путин с Медведевым, и москвичи, и жители Крыма и Абхазии. И расплачиваться будут еще долго. Самый свежий пример заполнения образовавшейся пустоты – рецидив «панк-молебна» в севастопольском храме.

Второй жертвой того же периода, напомню, было еще живое тогда движение «Наши». Вместе с ним была сдана вся пятилетняя история молодежного патриотического общественного строительства, вышедшего на сцену в качестве щита против вполне реального «цветного» сценария, который по разнарядке следовал за узбекским и казахским.

Для чего я об этом напоминаю? Для того, чтобы мы задумались, каким образом дошли до жизни такой. До такой жизни, когда глава федеральной следственной службы прилюдно оправдывается за собственные семейные проблемы дослужебного периода и за приобретение долгосрочной визы – всего-то в восточноевропейскую страну. И непонятно, перед кем оправдывается – то ли перед главой государства, то ли перед блоггером, прошедшим в иностранном университете курсы по дискредитации национальных чиновников. До такой жизни, когда председатель Центризбиркома в кепке британского капитана парашютирует на Селигер, напоминая больше Карлсона, ибо не выдумал менее нелепого способа исправить свой имидж. Хотя его имидж исправлять должен на самом деле вовсе не он сам, а авторы сценария химкинской расправы, последствия которой абсолютно неминуемо должны были сказаться на голосовании в Москве.

А еще следует напомнить о Ярославском форуме, куда прилетел Бжезинский и не прилетела Ангела Меркель. А еще следует напомнить о «фанере над Ригой», где предшественник Чурова до сих пор как ни в чем ни бывало занимает кабинет посла. Напомню, в городе Риге господинчик по фамилии Юргенс рассчитывал заполнить собой пустоту, образовавшуюся после «избавления» от Лужкова. И для этого тащил на Ярославский форум Валдиса Затлерса.

А еще следует напомнить о предвыборной эпопее в Южной Осетии, главные действующие лица которой столь же благополучно продолжают свои карьеры, как и посол Вешняков. А еще следует напомнить о странной смерти президента Абхазии. А потом о столь же странном покушении на его преемника.

Эпоха позорища, помноженного на позорище, должна была закончиться после третьего «взбирания на трон», о коем негодуют члены клуба «Эха Москвы». Но увы, не закончилась. Увы, продолжается.

Продолжается ЕГЭизация образования вплоть до отмены школьных естественнонаучных предметов. Без которых юноша, имеющий призвание врача, не сможет его в себе даже распознать. Без которых у любого учащегося не формируется представление об элементарной взаимосвязи живой материи, представление об организме – а значит, и представление о нации, которая является организмом.

Продолжается бессмысленное строительство «силиконовой долины» на пустом месте, и апологетика стартапов ради сбыта, а не ради пользы.

Продолжается реформа военных округов по американской модели.

Продолжается эксперимент по приумножению политических сущностей, стимулирующий развитие рынка паразитических услуг.

Продолжает занимать информационное пространство реклама коммуникативных устройств, выдаваемых за высшее достижение цивилизации.

Продолжают отсутствовать в информационном пространстве реальные проблемы современности, в том числе и те, которые коснулись других стран, а нас временно обошли стороной, но неминуемо затронут в силу элементарного снижения покупательской способности на рынках сбыта.

Продолжается примитивное, как два пальца, отвлечение внимания большинства от сомнительного внешнеэкономического поведения страны на якобы бескомпромиссную борьбу с иностранным влиянием, которая на поверку оказывается скороспелым плодом умственной лени.

Согласно элементарным закономерностям индивидуальной и массовой психологии, повторение вызывает раздражение, а несбывшиеся ожидания приумножают скепсис, а скепсис, как обухом по башке, глушит социальный оптимизм.

И мне несложно догадаться, кому в этом глобализованном мире все это очень нравится, и предвидеть последующие действия удовлетворенных институтов и лиц. Я могу точно сказать, что они будут делать дальше. Ведь они уже начали, с помощью газеты «Ведомости» и портала «Русский журнал», скрининг нашей блогосферы с целью выявления «уязвимых сообществ». И с тех пор они разобрались, как видно уже из первого отчета Беркмановского центра Гарварда, где сидят в нашем обществе – на отраслевом, бытовом и территориальном уровне – занозы, которые удобно бередить.

После вышеназванного присоединения к ВТО этих потенциальных заноз стало больше – и в отраслях, и в регионах. А после введения поправок в закон о партиях разбережение этих заноз стало удобно передавать в аутсорсинг. Теперь, если даже «Газпром» освободит себя от бремени содержания «Эха Москвы», Лолита Марковна самореализуется на другом поприще безупречно российской юрисдикции – в Партии против мракобесия, которой профессионалы паразитического рынка нехитрыми манипулятивными средствами изыщут безупречно отечественных спонсоров.

А козлами отпущения будут Путин с Патриархом. Даже если будут ездить на электричке, носить часы «Заря» и ботинки «Скороход». Сказанное про одну ногу в прошлом на ботинки не влияет. И поэтому мировые СМИ вместе с «пуськами» задирают и будут задирать над ними ноги, благо государственная пропаганда была импотентом и осталась импотентом.


СИММЕТРИЧНЫЙ ОТВЕЧАЛЬЩИК НАЧИНАЕТ И ПРОИГРЫВАЕТ

На самом деле без образования Партии против мракобесов вполне можно было обойтись. Эксцессы с культуртрегерами возникают в самых разных странах, но совсем не везде из их адептов образуются партии. Например, я сильно сомневаюсь, что на Кубани, даже после Кущевки и Крымска, найдется критическая масса для образования партии любителей Гельмана.

И я скажу, почему. Потому что на Кубани православное население не стало писать жалобы в органы правопорядка, а самостоятельно вытолкало культуртрегера Гельмана в шею.

А когда культуртрегер Бреннер, беспрепятственно онанировавший в котлован на месте еще не восстановленного ХХС, попытался в Петербурге забраться на трон в Эрмитаже, его мгновенно скрутили и выставили вон, не глядя ни на профессию, ни на иностранное гражданство.

Может ли такое быть в столице? Может! Когда некие господа под лозунгом «Москва без гомофобов» решили прогуляться обязательно до могилы Неизвестного солдата, нашлась общественность, которая их тоже вытолкала вон. И ничего – молчит даже Европейский суд по правам человека.

О том, что следовало сделать с «пусями», я писал непосредственно после их художества в ХСС. Напоминаю: по моему разумению, их вполне возможно было публично и звучно (soundly) выпороть. Не найти исполнителей? Ах, проблема! Исполнители пришли бы по первому же свистку – в рамках художественной акции Pussy Whipping. Исключительно общественной и некоммерческой. При этом народной и спонтанной, а не бюрократической и процедурной. Жанр? Контр-перформанс. Если на культуру может быть контркультура, то на перформанс может быть контр-перформанс. Явочным порядком.

Движение «Идущие вместе», созванное после «оранжевой революции» на Украине, было, как легко догадаться, не вполне спонтанным. Но его марш по Садовому кольцу смотрелся убедительно. Французская кинематографистка Манон Луазо охотно засняла его на пленку, опознав в нем асимметричный, энергичный и своевременный ответ (response) на вторжение в цивилизационное пространство.

Чем отличается та эпоха от сегодняшней? Тогда, в 2005 году, в обиходе был термин «деколонизация сознания». А сейчас его в обиходе нет.

Так ли важно отсутствие этого термина в обиходе? Так ли важно, что государственный чиновник Якеменко болтается теперь, как цветок в проруби, среди любителей пива и борцов с мракобесием?

Важно. Потому что отсутствие этого термина позволяет кому угодно устраивать интрижки и подначки, распускать сплетни и суесловья про то, как госаппарат отверг с порога законопроект о СМИ-агентах. Потому что разжалованный Якеменко говорит уже не от имени государства, а от имени автономной структуры, удерживаемой при помощи специалистов паразитического рынка. Он и сам теперь элемент рынка, вопреки призванию и задаткам. Он кинут в прорубь, как щенок, и вовсе не обязан быть лояльным к кинувшим его.

Важно. Потому что этот термин возник в обстановке осознания информационной войны. Которая на самом деле не только не прекратилась, но развернулась на полную катушку. И госсекретарь Хиллари Клинтон в марте прошлого года сказала об этом прямым текстом. И «Коммерсант» ее процитировал. Но тем не менее простой клинический факт не доходит и поныне до уполномоченных и просто заинтересованных голов, в том числе вполне профессиональных.

Например, диакон Андрей Кураев много лет работает на пропагандистском фронте, и вполне успешно. Однако, как выяснилось из его недавнего интервью, он как-то не догадался, что война идет. И что, соответственно, ответные меры на агрессивные действия возможны в весьма широком и совсем не обязательно процедурном диапазоне.

Русские писатели, в отличие от него, догадались, что война идет, но на асимметричные действия фантазии не хватило. И они ответили на вышеназванное письмо за «пусек» незамысловато – письмом против «пусек». Для чего специально собрались в Центре славянской письменности и культуры.

После чего одного из подписантов, Владимира Крупина, пригласили на телеканал «Дождь». И симметричный отвечальщик раскрылся там во всем убожестве симметричного отвечальщика. Во-первых, он охотно согласился отвечать на тонкий интеллектуальный допрос, приняв его за обыкновенное интервью. Во-вторых, с ходу вспомнил про то, как советская власть душила его свободу слова. В-третьих, похвастался своей борьбой за чистоту Байкала против этой советской власти, чем сильно позабавил допрашивающих. А в-четвертых, под конец выяснилось, что письмо-то он подписывал, а с авторами не согласен: по его разумению, православные должны были «пусек», оказывается, пожалеть и отпустить. В точности по логике претендента в православные салафиты г-на Варшавского.

Симметричные отвечальщики явили аудитории, не только отечественной, что с 1989 года все забыли и ничему не научились. Что ими снова можно, как лимончиками и лимонишками из сказки «Чиполлино», заряжать информационные пушки искусственной междоусобицы.

Канал «Дождь», как известно, отличается от «Эха» буддистской невозмутимостью, а его звезды перед экраном (это было заметно на Новый год) непринужденно сочетают почитание Махатмы Ганди с демонстративным раблезианством: сидят себе перед своей аудиторией, сдвинувшейся на социальной зависти, и показательно жрут. Это дает заведомо сто очков вперед закосневшей в жалости к самим себе позднесоветским почвенникам.

Пусинисты подставились, когда – как в финале бессмертной пьесы Эрдмана «Самоубийца» – провинциал нарушил комедийную драматургию невсамделишным страданием. В Петербурге художник Петр Павленский не покончил с собою в защиту «пусей», однако зашил себе рот, что является даже для буддиста достаточно болезненной процедурой. И тогда Дмитрий Пучков-Гоблин рассчитался с «Дождем», придумав художника Бугурусланцева, который в знак борьбы против «пусек», наоборот, зашил себе зад. Более чем уместный комментарий по поводу симметричных отвечальщиков оказался тестом на состояние разума возмущенных.

До истории с «пуськами» публицист Владимир Голышев производил впечатление нестандартно мыслящего автора, и если бы не избыточная забота о нем экс-работодателя Белковского, никто бы не мог заподозрить его в провинциальном происхождении. Но «пуськи» сыграли с надеждой публицистики злую шутку: Голышев занялся изобличением Гоблина в особо изощренной интеллектуальной игре якобы вместе с протоиереем Чаплиным. Хрестоматийная Света из Иванова, предмет ритуального подхихикивания коллективной Лолиты Марковны, наверное, плакала.

Среди подписантов письма за «пусек» обнаруживаются творческие деятели с солидным бэкграундом мучительного переживания реформ, в некоторых случаях фатально сказавшихся на самом творчестве. Марк Анатольевич Захаров, с приходом Ельцина полюбивший Иоанна Грозного, ни одного нового кино- или театрального шедевра с тех пор не создал. Нина Семеновна Катерли, когда-то умевшая находить уникальные формулы душевных состояний («Сорокопуд») и даже смысла жизни («Нагорная 10»), тогда же ушла в правозащитную крайность с тем же уничтожающим эффектом для своих творческих способностей. В ту пору автор этих строк изобрел термин «оельцинение» как диагноз изменений личности по реформаторскому типу. Увы, этот синдром оказался не преходящим явлением, а промежуточной стадией.

Нельзя сказать, что я не ожидал последствий от пиздобунта (Pussy Riot). Я всерьез полагал, что это явление может стать прелюдией к феномену, гениально предсказанному Эрдманом и уже воплощенному фрустрированным средним классом Туниса, Египта и Алжира. Однако сочетанием публицистических и уголовно-процессуальных усилий пиздобунт привел к последствиям более глубокого свойства: изрядная часть отечественного творческого сословия от изменений личности докатилась до клинической деменции. Поскольку опусенение ума по сравнению с оельцинением представляется мне терминальным состоянием.

Но увы, это последствие было не единственное.

29 июля Дмитрий Анатольевич Медведев, услышав в Лондоне вопрос о страдательных «пуськах», не изобразил адекватного удивления: кто это такие, чтобы о них спрашивали главу правительства страны, претендующей на роль полюса мироустройства? – а на полном серьезе, как Голышев, взялся отвечать. И в точности воспроизвел суждения Виктора Федоровича Януковича о деле Юлии Тимошенко. Даже пошел дальше: допустил, что независимый суд признает «пусек» невиновными, и их тогда ждет слава.

А 31 июля протодиакон Кураев не нашел иной трибуны, кроме «Новой газеты», и иного собеседника, кроме Елены Масюк (экс-масхадовской пропагандистки гусинского розлива), чтобы поведать о некоем «отсутствии сердечного согласия» между президентом и Патриархом, которое хитроумно используют олигарх Абрамович и бывший лужковский чиновник Капков. После чего, благо слово не воробей, признался, что это он, Кураев, и есть срань Господня.

Салонное слабоумие хуже клинического, поскольку менее предсказуемо. Владелец «пусек» г-н Плуцер-Сарно должен был плакать в обнимку с красными чилийскими перцами. Ибо славу он уже получил. Хотя бы потому, что как выяснилось, реплики Дмитрия Анатольевича были заранее подготовленным симметричным ответом на записки, переданные «пуськами» из их трагического заточения (где они, страшно сказать, лишены столь необходимого для них предмета, как огурцы). Ответил? Лапочка! А теперь получи письмецо с пунктиками. Ответишь – еще двадцать насуем.

Признаком триумфа Плуцера-Сарно над конкурентом Джедом Санденом, владельцем «Фемен», стало вступление в пусинистские ряды не только творческой, но и политической элиты Запада в лице Малькольма Рифкинда и Дэвида Милибэнда. Сам этот факт при наличии здоровой системы госпропаганды был бы поводом для качественного международного стеба. Но поскольку этой системы нет, а есть горстка тупых референтов, то ответ получается хоть и асимметричный, но странный.

31 июля Владимир Владимирович Путин принял делегацию активистов движения «Хрюши против». И обещал им помочь в судебном процессе против менеджмента самого дешевого в Питере универсама «Народный», который давно сильно раздражал конкурентов демпингом цен на овощную продукцию. Очень своевременные хрюши нашли в «Народном» антисанитарию. А неизвестный бдительный референт разъяснил, очевидно, главе государства, что хрюшиное дело имеет электоральное значение. И Владимир Владимирович по-своему повторил десант коллеги Чурова-Карлсона. Только с большей амплитудой – с небес власти в капустные очистки.

Что делали хрюши с Карлсоном на Селигере? Они замещали отсутствующую систему пропаганды. Они замещали движение «Сталь», принесенное на гнилой алтарь гнилой перезагрузки. А поскольку заместить не могли, бдительные референты втащили туда зачем-то Чичваркина. Чтобы лишний раз сыграть в поддавки.

Но почему-то, как задним умом не моги не догадаться бдительные референты, акт поддержки хрюш и акт реверанса перед Чичваркиным не годились в качестве громоотвода. Это смутное ощущение, очевидно, порождало суету и зуд имитации кипучей деятельности. Ее итогом стало возвращение в УК ответственности за клевету и оперативное – в день суда по «Кировлесу» – внесение законопроекта, воспрещающего чиновникам иметь активы за рубежом.


ОГОРЧИТЕЛЬНОЕ ОТСУТСТВИЕ ОБЫКНОВЕННОГО ОГУРЦА

«Вот сидят в тюрьме эти бабы, а чего они сидят? Они к чему нас с вами приближают?» – фрондировал окрест селигерских сосен неприкаянный Якеменко.

К чему нас с вами приближают, в самом деле?

При помощи ответственности за клевету теоретически можно оштрафовать трех «пусей» за утверждение о том, что «гей-прайд отправлен в Сибирь в кандалах». Ведь он и вправду никуда не отправлен. Более того – в Петербурге, несмотря на местный «мракобесный» закон, этот самый прайд даже разрешили было провести по формальным критериям: а) за разрешением обращалась не организация, а группа лиц, б) разрешение запрашивалось не на прайд (благо такого слова в законодательстве нет), а на митинг. И сорвался прайд только потому, что узнав о планах организаторов, множество частных лиц закидали губернатора Полтавченко слишком большим числом твиттер-сообщений, чтобы он мог этот поток игнорировать.

Однако даже эта очевидная клевета с прайдом сойдет с рук «пуськам», поскольку а) за них при помощи клуба «Эха Москвы», «Дождя» и пр. будет также собран вал твиттер-ходатайств, б) вышеназванная строчка является элементом художественного произведения. В самом деле, никакой закон не разграничивает Пятую симфонию Чайковского от акции по рисованию полового члена на Литейном мосту. И то и другое признается художественным произведением, и я не слышал о законодательных инициативах, различающих симфонию от пачкотни. Что-то законодателей останавливает. И даже понятно, что: потенциальный окрик глобальной Лолиты Марковны на тему, страшно сказать, о рецидиве сталинизма («сумбур вместо музыки» и т.п.). Похоже, они боятся этого окрика. А раз они боятся, то им можно насовать.

В числе основных методов насовывания в информсреде на практике выделяются два: а) стеб и б) неочернуха.

Стеб под разряд клеветы не подходит никак. Например, портал РБК добросовестно составляет перечень самых популярных сюжетов и помещает один над другим. Например: «Red Hot Chili Peppers в письме Pussy Riot: Аплодируем вашей храбрости» (заголовок безупречно нейтрален: это же не РБК так считает, а красные перцы). Ниже: «Жучки-короеды атаковали резиденции Путина и Медведева». Ниже: «От Медведева сбежал кот Дорофей». Ниже: «Новая собака Путина опровергла слова премьера». Некоторые сюжеты отнюдь не свежие, но кто скажет, то они не были популярны? Можно поспорить о жучках: они ели не только вышеназванные объекты, но из этого не следует, что они не ели именно эти объекты. Никаких инсинуаций – а публика взгревается, и каждый взгрев вносит лепту в десакрализацию власти. Которая никакими законами не запрещена: стебись – не хочу.

Неочернуха – еще более безобидное дело. Собиратели новостей сообщают аудитории чистейшую правду: где-то в Сибири опрокинулся грузовик с абортным материалом, а в Ленобласти у больницы разбросан десяток трупов. Никаких инсинуаций, а публику тошнит. Тошнит в нашей стране находиться, учиться, работать, рожать. Но тошноту к делу не пришьешь, и кому охота совать читателям в рот максимально грязные два пальца, тот и сует. Тем более что органов вроде комиссий по этике или упаси Боже, судов чести в информсообществе не предусмотрено.

Чем ответить на стеб? Стебом и ответить. Не вербовкой артистов для пожеланий тюремного исправления, а пародией на песню «Замучен тяжелой неволей». Не ограничением подсудимых в воде, а объявлением всенародного сбора огурцов, баклажан, кукурузы и прочих продолговатых предметов для комфортного времяпрепровождения «пусек» в КПЗ. Не аханьем и оханьем по поводу рецидивов пусинизма, а открытием специальных пусеприемников с огурцами на ужин. Не профбеседами с журналистами в лимузинах, а фуршетом для СМИ с огурцами рекордной длины с усиками, а также бройлерными цыплятами для особо продвинутых мастурбанток.

Чем отвечают на трупные новости с российских полей? Трупными новостями с якобы цивилизованных западных огородов. Получасовым сюжетом о британском миллиардере, четыре месяца косячившем у скелета передозировавшей супруги. Съемки крупным планом с шприцами и ползающими насекомыми, пока зрителя не стошнит.

Ответ возможен, когда государственная пропаганда ловит мышей. Пока она не ловит мышей, пока не существует как система, пока ее заменяют «Дом-2», Сванидзе и Познер, пусинисты и навалисты будут государству и обществу совать, совать и совать.

Новый законопроект о запрете на владение активами станет дополнительным стимулом для насовывания в хвост и в гриву. И поделом: законодатели сами создали замечательный повод для унижения власти.

Самые популярные президенты США двадцатого века, Рузвельт и Кеннеди, ни от какой недвижимости по случаю президентства не отказывались, и Жаклин не спешила развестись с Онассисом из страха быть заподозренной в греческом лоббизме. Директор МОССАД Денни Яатом спокойно занимался алмазами в Африке и не считался шпионом большой и могучей державы Ангола в маленьком и зависимом Израиле. Но если отечественный чиновник еще до госслужбы приобрел тридцать квадратных метров в могучей державе Чехия, он теперь должен будет покаяться в этом прегрешении и избавиться от злосчастного объекта, а то Российская Федерация будет подорвана на корню чешским влиянием.

Будь сия инициатива первичным и принципиальным решением, вроде запрета на игорный бизнес, – глядишь, и сказалось бы на единицах электоральных процентов. Но это решение вторичное. Поскольку оно принимается даже не под влиянием данных опроса общественного мнения, а под диктовку блоггера-гринмейлера, нанятого прицельно для изобличения не лихоимцев вообще, а конкретно топ-менеджмента системообразующих компаний и не ведомств вообще, а конкретно «чекистов».

Стоит отметить, что сам блоггер-гринмейлер немного потрудился: он воспользовался чужими материалами, при этом вслед за первоисточником приврал, будто чешское слово «побыт» означает не «пребывание», а «гражданство». Но это неважно: ведь выбранная жертва начала оправдываться, а значит, показала слабость – что от нее и требовалось. И не сегодня начала оправдываться, а раньше – в тот день, когда устроила вывоз в лес корреспондента «Новой газеты». Вывоз этот был действием также вторичным: глава самой влиятельной силовой структуры элементарно собезьянничал с белорусских офицеров, которые вывезли в лес демонстранток из группы «Фемен».

В психологических играх умственная лень чревата слабым ходом, а демонстрация слабости наказуема по определению. В самой популярной, для дураков написанной книге Эрика Берна это объясняется на пальцах: кто подставляется, тот проигрывает, кто пятится, на того наступают, кто ищет сочувствия и понимания, того зажимают в углу – и насовывают, насовывают, насовывают.

Так к чему нас с вами, а также всю нацию, приближают «эти бабы», их адвокаты и адвокатши и симметричные отвечальщики им, включая референтов и салонных кроликов от власти и церковной периферии?


СТРАНА, ЗАЩИЩЕННАЯ ОТ ПИЗДОБУНТА

«Что же мы будем есть?» – спросила жена невостребованного полковника, которому никто не пишет. «Дерьмо», – ответил полковник.

Пять лет назад глава Федерального агентства по культуре и кинематографии (ФАКК) Михаил Швыдкой публично одобрил устройство катков на Красной площади в Москве и на Дворцовой в Петербурге, пояснив, что это полезно для десакрализации власти. Наш портал RPMonitor был одним из немногих СМИ, придавших значение этой реплике. Она была прелюдией к тандемообразованию и перезагрузке.

Можно рассудить, что десакрализовываться или не десакрализовываться – это личное дело самих десакрализуемых. Подверг же себя кастрации один индийский государственный министр в ознаменование кампании по планированию семьи. Кто мог ему запретить – дело добровольное.

Можно посмотреть, что делается «у них». Авторы «Коммерсанта» уже обрадовали аудиторию: в Ватикане, дескать, давно уже нашли многочисленные факты коррупции. Дескать, крепитесь, граждане: опубликованный порталом РБК «спрут» вокруг РПЦ – это только начало.

В 1992 году в Петербурге гостила делегация Христианско-демократическоо интернационала – мощного в ту пору международного политического образования. Французский католик Жак Стази с трибуны предрекал, что христианская демократия, заместив собой коммунизм, покорит весь евразийский континент, и перед ней падут неприступные стены Китая. Спустя год Ватикан оказался весь в дерьме, а вместе с ним итальянская Народная партия, а ХДИ оказался в материальной зависимости от группы предпринимателей из Саудовской Аравии, после чего испустил дух. Европейская народная партия, как и прочие новые политические суррогаты, не претендовала на мессианский замах. Авторы Евроконституции решили упоминание Господа лишним, чтобы не обидеть своих трансгендеров. Сейчас дерьмо ест уже не Ватикан, а весь Евросоюз.

Китайская цивилизация не хочет есть дерьмо, и по этой причине в китайском руководстве не бывает Швыдких. А если что-то близкое к этому заводится, то тут же отторгается. Так было в 1989 году с Чжао Цзыяном. Несмотря на то, что он был председателем партии. Для американцев это был неожиданный и поучительный смысловой удар: царство с вековым иерархическим воспитанием с необычайной легкостью сменило императора, обойдясь почти без крови. А десятилетием ранее разоблачение культа ограничилось осуждением нескромности вдовы вождя.

Сегодняшняя иерархия КПК выработала в себе внутренний иммунитет собственными средствами, которые ни у кого не перенимала: непубличным характером приема в партию, отсутствием традиции полоскать личное белье на партийных собраниях, отсутствием традиции увековечивать память партийных чиновников, кроме вождя. Последнее обстоятельство сакральности не вредит. Как и отсутствие дресс-кода для туристов: вы можете гулять у мавзолея Мао в шортах и тапочках. Но в квартал Чжуннанхай, примыкающий к площади, вас не пустят ни в шортах, ни во фраке.

История последних императорских династий запечатлена в Запретном городе, к которому площадь Тяньаньмэнь примыкает с другой стороны. Поэтому из площади Тяньаньмэнь не получилось то, что получилось в Египте с площадью Тахрир. Экскурсия по Запретному городу заканчивается у колодца, в котором была утоплена официальная наложница (конкубина) предпоследнего императора. Эта дама лезла в политику, это был Распутин в юбке, и она так же закончила, только страшнее.

Детально знать прошлое вовсе не означает уметь извлекать из него уроки. История несчастной судьбы Николая Александровича Романова в перестройку была изучена лучше прежнего и со всех сторон, что не предотвратило ни «февральской революции» в 1990 году, ни тандемообразования в 2008-м. Хотя тандемообразование было полным аналогом конкуренции Николая Александровича с Николаем Николаевичем, с той разницей, что не было физической мировой войны. Правда, была информационная мировая война. Была и продолжается. И центральной темой этой современной войны является тема гендерных прав, хотя в жертву приносится мужское население, в том числе и в эпидемиях самоубийств фрустрированного среднего класса.

В связи с этим в Китае на фоне арабской весны вышел из моды цветок лотоса, символ раскрепощения нижнего этажа человеческих желаний, символ пиздобунта. Это не значит, что от китайцев скрывают происходящее в мире. Как раз наоборот.

Китайские власти не стали противиться постиндустриалистским начинаниям. Прогрессивной европейской общественности захотелось открыть в Пекине арт-центр на территории свернутого производства, как в Бирмингеме или Гамбурге. Там понаставили одинаковых красных статуй с динозавровой чешуей и разинутыми ртами, в которых без очков читалась карикатура на госпропаганду. Пекин не сопротивлялся. Еще одно скульптурное изображение являло собой отрезанный рабочий кулак, воткнутый в землю. Его тоже разрешили поставить, но в самом дальнем углу, куда не ходят гости из китайских провинций. Наконец, египетскому скульптору Моафазу Насру разрешили посреди комплекса возвести троехэтажное сооружение, где любой желающий может сфоткаться на огромной лестнице, над которой торжественно написано I am free – Я свободен. А рядом специальная трагически затемненная комната, при входе в которую включается телезапись, и египетские Лолиты Марковны наперебой, хрипло и надсадно, начинают вещать о своей несчастной судьбе. Однако наплыва посетителей не наблюдается ни в этом сооружении, ни на масштабной экспозиции индийских пацифистов, где мумбайские Лолиты Марковны на огромном экране коллективно демонстрируют обвисшие сиськи перед пунктом приема в армию.

Наплыва не наблюдается, потому что гостям интересно совсем не это. Потому что китайские власти превратили диссидентский по замыслу арт-центр в выставку современной национальной живописи, где самым неожиданным и увлекательным элементом является китайский реализм. Он очень авторский, он разный, в нем нет тени идеологической агитации – в нем простая человеческая жизнь не поделенных на сословия рабочих, крестьян, солдат и интеллигентов.

А как же агитация? Вот, пожалуйста – майки, открытки, бэйджи более чем вольного содержания, на одном из них – огромный хитрый красный кот с подписью «Председатель Мяу» и обобщенный коррупционер с толстой мордой и огромным кошельком. А рядом – длинный, выгибающийся, как глиста, Барак Обама, поджигающий земной шар, а рядом – посмертно нанятый его пропагандистами Че Гевара со свиной башкой. Это – агитация другой стороны, это ответ провластных, как бы у нас сказали, художников, что видно по подписи к картинке. На перформанс есть контрперформанс, веселый и ненавязчивый. Один эзопов язык живет рядом с другим и спокойно, без надрыва, без кампаний, не дает другому, внешнему, взять верх, нейтрализует его, пока рядом прорастает правда.

Пекин – очень современный город. Но когда к Олимпиаде было решено проложить местный Новый Арбат, из него сделали искуснейшую, любовно исполненную, филигранную стилизацию старого центра, неотделимую от окружающего подлинника. И не возникло повода для генерирования среды жалостливых патриотов, раздающих интервью западным телеканалам. Улица Цзянмэнь являет собой яркий контраст с той дыркой, которая осталась на месте московского Зарядья в итоге искусственной междоусобицы длиной в полвека.

Москва, как сопоставимый по масштабу, истории и значению мегаполис, могла бы перенять у Пекина некоторый опыт, полезный по меньшей мере для отношений власти и населения. Например, опыт в застройке, где целесообразность важнее мертвой буквы гигиенических нормативов. Например, в охране старины, где собственные представления о красоте и гармонии превыше мертвой буквы Венецианской хартии. Например, в области необходимых услуг, как то строительство линии метро до хотя бы одного из аэропортов, или в изготовлении элементарных схем наземного пространства для пассажиров, выходящих из метро в незнакомом городе, или в установке в вагонах метро телеэкранов, с которых рассказывают о событиях в стране, а не только о новой модели айфона. Полагаю, что такие элементарные вещи добавили бы власти на порядок больше уважения, чем мельтешение перед наемными разоблачителями по щедринскому принципу «чего изволите?»

Не знаю, есть ли в китайском языке аналог термина «мракобес». Но точно знаю, что в Китае есть общественная организация, которая занимается выявлением пустопорожних слухов. И эта организация имеет авторитет, поскольку китайцев приучили к хорошему чутью на неправду.

Не знаю, учат ли в китайской школе стихи наподобие «Что такое хорошо и что такое плохо». Зато точно знаю, что если два китайца случайно сталкиваются на улице, из этого не возникает драки.

Я был в Пекине в тот день, когда на город обрушилась восьмичасовая гроза, превратившая улицы в реки, и шел по пояс в воде по старой улочке с плохим водостоком. Жертв почти не было по простой причине: не было паники. Я видел, как незнакомые люди просто и неторопливо помогали друг другу. Я видел, как каприз стихии освещало государственное телевидение: оно почему-то обошлось без визгливых мамаш со здоровыми и упитанными, но якобы потерявшими дар речи детьми. И трудно себе представить, чтобы поисковик «Байду» выводил читателей на портал через фальшивый заголовок типа «Депутаты спасли себя, затопив город», как это было у нас после наводнения в Крымске.

Кто знает, чем грозит паника в большом городе, делает так, чтобы этой паники не было.

Кто хочет сохранить свою цивилизацию, тот оберегает ее информационное пространство – не по случаю, а каждый день. Кто хочет вместе строить свою страну, тот не гадит соотечественникам, ближним и дальним. Кто не хочет проигрывать, тот держится победителем.

Кому неохота есть дерьмо, тот его не ест.

И наоборот.

Константин Черемных

GloboScope