«Бендуномика». Такой термин аналогичный американской «рейганомике» предлагает Лариса Буракова для описания экономической политики послереволюционной Грузии . Этот экономический курс вызывает ее полное одобрение как воплощение самых радикальных неолиберальных идей в сфере экономики.
Они включали в себя массовую приватизацию, отказ от многих элементов государственного регулирования экономики и социальных гарантий.
Впрочем, отвлечемся от идеологической составляющей, и попытаемся рассмотреть функционирование «бендуномики» на примере конкретных отраслей. Пожалуй, наиболее подробный материал та же Буракова дает о реформе грузинской энергетики и ее итогах (с. 90-116). Государство в 2006-м пошло на приватизацию ряда ключевых активов в данной области, разрешило генерирующим компаниям радикально повысить тарифы. После реформы - произошел радикальный подъем, Грузия превратилась из импортера электроэнергии в экспортера, впервые за многие годы было налажено бесперебойное электроснабжение Тбилиси и регионов.
Однако это нельзя назвать чистым триумфом «либеральной экономики». Всему этому сопутствовал «маленький» фактор, о котором цитируемый автор упоминает почти мельком: «По словам Хетагури (министра энергетики), на восстановление электроснабжения до 2003 г. было выделено 700-800 млн. долл. (около 70% суммы приходилось на кредиты, остальное на гранты). Но работала только треть мощностей. После 2003 г. государства инвестировало 350 млн. долл., которые государство вернуло в бюджет в результате приватизации…» (с. 113).
Ради справедливости уточню, что, по моим расчетам, на основе официальной грузинской статистики(1) только с 2006 по 2009 гг. в электроэнергетику Грузии было инвестировано более 692 млн. долл., из которых 419 млн. поступили в отрасль за первые 2 года реформы. Учитывая, что основная причина проблем «дореволюционной» энергетики Грузии заключалась вовсе не в избытке госрегулирования, а в элементарном износе инфраструктуры и генерирующих отраслей, на ремонт которой раньше просто не хватало средств, причины «грузинского энергетического чуда» становятся вполне понятными.
То, что источником средств на модернизацию и развитие экономики являются внешние финансовые поступления - не составляет тайны(2). В 2003-2005 гг. «революционному правительству» удалось добиться получения от Запада крупных сумм в виде кредитов и грантов. Однако апологеты режима Саакашвили возражают, что Грузия при Шеварднадзе также была крупным получателем кредитов. Новая власть просто смогла эффективно использовать эти средства, на что указывает снижение их размера относительно ВВП страны в первые годы ее правления (с. 14-15).
Однако сейчас ситуация радикально изменилась. Эксперты Европейского банка реконструкции и развития констатируют полную зависимость экономики Грузии от иностранной финансовой помощи (ср. с. 198)(3). Уровень государственного долга достиг просто опасных для экономики величин. На март этого года он составлял 10,1 млрд. долл. или 45,5% национального ВВП против менее 30% 6 лет назад. Сейчас этот показатель быстро растет: за первый квартал 2011-го внешняя задолженность Грузии выросла более чем на 4,7%, а к концу года ее уровень может превысить половину ВВП(4).
По оценкам экспертов Центра исследования экономических проблем (Грузия), ситуация станет неуправляемой к 2013 г., когда у страны перестанет хватать средств на обслуживание внешнего долга(5). Причем с этой проблемой столкнется и государство, и частный бизнес, ведь соотношения государственной и общественной долей в совокупной задолженности сегодня примерно 40% на 60%.
Причина сегодняшних бедствий вовсе не результат политической ошибки руководства Грузии, совершившего агрессию 2008 г., которая привела к военному поражению, человеческим жертвам и крупным финансовым потерям. Решения брюссельской конференции кредиторов Грузии, прошедшей в октябре того же года, полностью «реанимировали» экономику страны, которая даже выиграла от произошедшего.
Грузинские экономисты называют это «военным парадоксом», ведь конфликт, вызванный нападением Грузии на Южную Осетию, привел к нарушениям в экономической жизни всего региона, однако экономика страны-агрессора пострадала от них в меньшей мере.
Как пишет грузинский экономист Владимир Папава: «Негативные последствия грузинского экономического кризиса были бы более печальными, если бы международное сообщество не расширило свою помощь в ответ на российскую военную агрессию. Другими словами, вместе с заметным негативным воздействием она, до известной степени, имела позитивные последствия для Грузии, поскольку страна получила международную помощь огромного размера»(6).
Анатомия провала грузинского экономического эксперимента - отдельный и сложный вопрос. Например, по мнению ряда грузинских авторов, режим Саакашвили не смог с полной отдачей использовать приток иностранных средств. Банковский сектор Грузии, как и энергетика, вырос в 2004-2005 гг. на иностранных вложениях, которые достигли половины капиталов банков-резидентов. Это позволило за 2005 г. увеличить объем кредитования частных лиц и организаций на 85%, так что оно достигло уровня примерно в 15% ВВП(7). Однако эти средства оказались направлены не на развитие производства, а на стимулирование внешней торговли (ср. статистику импорта на с. 230).
«Рост нашей экономики, - пишет грузинский обозреватель, - с 2005 г. по май 2008 г. был обусловлен активностью банковской системы, однако кредитная активность коммерческих банков, исходя из сути предложенных кредитов, не могли содействовать росту производства и созданию реальной экономики, которая в будущем обеспечила бы сохранность темпа экономического роста и создание устойчивой экономики. Кредитами, в основном, поощрялся импорт, чем само собой была обусловлена утечка денег из страны. Одним словом, с весны 2008 г. перед экономикой страны возникли проблемы финансовых ресурсов. В долгах оказались, с одной стороны, основная часть населения, включенная в экономику, и, с другой стороны, сами банки, которые брали финансовые ресурсы от международных финансовых институтов в долг»(8).
Здесь злую шутку с Грузией сыграла идейная направленность выбранного ими «либерального» экономического курса. Государство отказалось от множества функций по регулированию рынка, и не смогло вмешаться в ситуацию с неравномерным кредитованием отраслей. Изначально этот шаг, возможно, был вынужденным, т.к. высший государственный аппарат после «революции роз» демонстрировал полную неспособность решать многие текущие задачи, и налагать на него дополнительное административное бремя было нецелесообразно. Однако позже режим попал в ловушку, созданную собственной пропагандой. Пойти на регулирование банковского сектора для него означало расписаться в провале разрекламированного курса, на что Саакашвили пойти уже не рискнул.
Дополнительный удар по экономике нанес отказ от ряда социальных обязательств и «либерализация» трудового кодекса, облегчившая процедуру увольнения наемных работников, что привело к росту безработицы, а на фоне сокращения социальных выплат - к материальным потерям для ряда категорий населения.
Желание государства сэкономить, причем в самом «неолиберальном» духе, а также создать дополнительные льготы для бизнеса – понятно и неудивительно. Эти меры даже можно было назвать разумными, если бы они носили временный характер: использовались бы на начальном этапе реформ, а затем экономика возвращалась бы от «диких» стандартов XIX столетия к нормальным современным механизмам государственного регулирования.
В долгосрочной перспективе эти меры сдерживают рост уровня жизни в Грузии, а, соответственно, и рост покупательной способности населения. А это в свою очередь создает долгосрочные барьеры для развития национальной промышленности, которой придется с момента выхода на рынок завоевывать наиболее «сложных» иностранных потребителей, не имея возможность реализовать продукцию у себя в стране.
Подведем итоги. Текущие проблемы грузинской экономики как раз являются итогом отсутствия явления, которое можно было бы назвать «бендуномикой». Либеральные эксперименты в различных отраслях на фоне привлечения крупных внешних заимствований так и не сложились во внятную экономическую программу, рассчитанную на долгосрочную перспективу.
На текущий момент грузинские власти прилагают чрезвычайные усилия по привлечению иностранных кредитов для обслуживания уже существующей задолженности и проведения новых инфраструктурных проектов. Видимо, Саакашвили надеется, что ему удастся достичь качественных улучшений в модернизированной на иностранные деньги промышленности, которая поможет отсрочить или вовсе избежать долгового коллапса.
Однако финансовый кризис в США и Европе – не лучший фон для подобного рода экспериментов, у которых остается все меньше и меньше шансов для успешного завершения.
Мендкович Никита Андреевич, историк, экономист, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА), специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение»
1.Сайт Национального статистического управления Грузии.
2.Ср. заявление премьер-министр Грузии Н.Гилаури // Новости-Грузия, 27 июня 2011.
3.Бизнес-Грузия, 28 июля 2010.
4.Национальный Банк Грузии, 1 июля 2011. Georgia // CIA Factbook. Georgia: Joint Bank-Fund Debt Sustainability Analysis (Х)// WB and IMF, 2006.
5.В.Вдовенкова «Грузия на грани дефолта» // Взгляд, 31 марта 2010. Бизнес-Грузия, 20 октября 2009. Сейчас Грузия пытается получить на рынке новые займы для обслуживания предыдущих.(Georgia Daily, April 14, 2011).
6.V.Papava Economic Transformation and the Impacts of the Global Financial Crisis in the Southern Caucasus // Non-Traditional Security Threats and Regional Cooperation in the Southern Caucasus. Ed. M. Aydin. Amsterdam: IOS Press, 2011. P. 24.
7.Национальные обзоры жилищного сектора: Грузия. Женева-Нью-Йорк: ООН, 2007. С. 58.
8.З.Кукуладзе Экономику Грузии спасла война // Бизнес-Грузия, 18 ноября 2009.
Источник - тут
Комментариев нет:
Отправить комментарий