Вот уже двадцать лет яблоком раздора для российской интеллигенции является оценка боевых потерь Советской армии в 1941-45 годах. Официальные цифры на этот счёт опубликованы коллективом генерал-полковника Григория Кривошеева в книге «Гриф секретности снят...» Согласно учётным сведениям нашего армейского ведомства, безвозвратные потери в Великой Отечественной войне составили 8 миллионов 668 тысяч человек. Эту цифру в штыки встречает значительная часть историков и публицистов. Они убеждены, что победа 1945 года была оплачена гораздо более дорогой ценой.
В либеральном лагере популярна цифра, впервые озвученная д.ф.н. Борисом Соколовым, а ныне пропагандируемая его однофамильцем Никитой, — порядка 26 миллионов человек! Соколовы утверждают, что на советско-германском фронте за одного солдата Вермахта мы отдавали десять своих. Возмущённые протесты патриотической публики, апеллирующей к данным Кривошеева, либералы с лёгкостью побивают козырем вероятного недоучёта, приписок и лукавого занижения потерь в боевых сводках.
Конечно, проблема недоучёта — застарелая болезнь отечественной бюрократии. Существует она и в Германии. Так, немецкий исследователь Буркхарт Мюллер-Гиллебранд оценивает безвозвратные потери Вермахта в 4 миллиона человек, а его коллега Рюдигер Оверманс — в 5,3 миллиона человек. Расхождение весьма заметное, хотя оба историка основывались на сведениях германских военных архивов! Не исключено, что здесь тоже сыграли роль идейные пристрастия: патриот Гиллебранд старался подчеркнуть эффективность немецкой боевой машины, а либерал Оверманс — кровавую цену, которую заплатил немецкий народ за участие в войне. Правда, германские «книжные черви» менее экзальтированны, чем политизированная часть российской интеллигенции, поэтому их выводы различаются не в три раза, а всего на одну треть.
Как же найти истину, если у нас нет доверия к официальным данным? Кстати, методика «альтернативщиков» вызывает у меня доверие ещё меньшее,- хотя бы потому, что в студенческие годы моим любимым предметом была математическая статистика. (Наука очень скучная, зато её знание гарантировало регулярные победы при игре в преферанс).
Самое общее знакомство с выкладками Бориса Соколова заставляет признать, что этот парень математической статистики даже не нюхал. Он пытается вычислить целое, используя частные данные, которые не имеют ничего общего с представительной выборкой. Так, сумма потерь за 46 месяцев войны вычисляется, исходя из ноября 1942-го. При существующем разбросе параметров погрешность соколовского метода измеряется не в процентах, а в разах! Поясню это на житейском примере. Допустим, в августе я собрал на даче восемь вёдер огурцов, а в январе, как вы понимаете — ни одного. Если для расчёта годовой урожайности (8×12) взять август, я буду выглядеть селекционером-мичуринцем, а если январь — бездельником и растяпой. Такие «методики» никуда не годятся. Нужен более надёжный научный подход.
Весьма удачные способы проверки военных потерь предлагает демография. Демограф свободен от ошибок историка и архивиста хотя бы потому, что его исходные данные — переписи населения: а) собираются в мирное время; б) носят не выборочный, а интегральный характер; в) если и страдают от неточности учёта, то эти неточности никак не могут быть направлены на занижение военных потерь.
Так, анализируя немецкие переписи 1956 года, наши исследователи (в частности — светило отечественной демографии Б.Ц. Урланис) оценили масштабы немецких армейских потерь в 3,7 — 4, 1 миллиона человек, а с учётом входившей в Рейх Австрии — в 4,0 — 4,7 миллиона человек, что подтверждает относительную добросовестность как Гиллебранда, так и Оверманса, и позволяет с достоверностью плюс-минус 10 % судить о реальных жертвах Вермахта.
Любой образованный человек может проделать цикл подобных расчётов, используя не малодоступные архивные данные, а совершенно открытые результаты Всесоюзных переписей населения 1939 и 1959 годов. Их легко найти, например, на интернет-ресурсе «Демоскоп weekly». Припомнив свой скромный опыт вузовского преподавания демографии, приглашаю читателя проделать эти расчёты вместе со мной.
Чтобы не перегружать читателя рядами цифр, ограничимся точностью расчётов до ста тысяч. Ведь мы не замахиваемся на точное вычисление военных потерь — для этого необходим многолетний труд профессионального коллектива. Мы хотим всего-навсего точно вычислить — в каком лагере находятся фальсификаторы нашей истории. Итак, за дело!
Поскольку война — ремесло мужское, то главным ключом к определению армейских потерь служит возникшая в ходе войны разница в численности мужчин и женщин. Например, по оценкам ЦСУ, в конце 1945 года в СССР проживало женщин на 21 миллион больше, чем мужчин. Но это вовсе не значит, что 21 миллион недостающих мужчин пал в ходе боевых действий. Для сравнения, перепись 2010 года показала, что в современной России женщин на 10,5 миллионов больше, чем мужчин, — хотя очевидно, что боевые потери наших современников играют здесь ничтожную роль.
Мужчины — это существа, по натуре более склонные рисковать жизнью, а самое главное — одарённые менее крепкие здоровьем, нежели женщины. Так, в моём школьном классе к тридцатилетию выпуска ушло из жизни шестеро одноклассников (30%), а одноклассница — всего одна. Эту биологическую дискриминацию мы назовём мужской сверхсмертностью и будем учитывать её в нашем исследовании.
Чтобы вернее сопоставить две переписи — довоенную и послевоенную — будем отслеживать изменения населения в единых послевоенных границах. Данные 1959 года в этих границах и получены, а вот данные 1939 года надо увеличить на 11,4%. Ведь вскоре после предвоенной переписи к Советскому Союзу с населением в 170,6 млн. человек были присоединены обширные западные районы с населением 20,1 млн. человек, а в 1945 году переданы Польше Белосток и Пшемысль (довоенное население 1,6 млн.) и принято от Чехословакии Закарпатье (довоенное население 1 млн.).
Кроме того, нас интересует не всё население, а именно население воевавших возрастов, то есть 1899-1928 годов рождения. На это поколение падает львиная доля боевых потерь Советской Армии. Правда, на прифронтовых территориях призыву подлежали лица в возрасте до 45 лет (от 1895-96 г.р.) и даже до 50 лет, но они, как правило, направлялись на строительные работы. В битвах за некоторые крупные города принимали участие ополченцы в возрасте до 55 лет. Потери этих «дедушек» мы тоже учтём в конце исследования.
Таблица 1. Изменения в возрастной когорте 1899-1928 гг. рождения
Все граждане 1899-1928 гг. р.
|
Перепись 1939 года
|
1939 год (с поправкой)
|
Перепись 1959 года
|
Суммарная убыль
|
Мужчины
|
45,9 млн. чел.
|
51,1 млн. чел.
|
28,7 млн. чел.
|
22,4 млн. чел.
|
Женщины
|
47,8 млн. чел.
|
53,2 млн. чел.
|
43,7 млн. чел.
|
9,5 млн. чел.
|
Итак, до 1959 года дотянуло 28,7 миллионов советских мужчин призывного контингента. 22,4 миллиона исчезло за два рассматриваемых десятилетия — как на фронте, так и в тылу, а также в мирное время. Число женщин за это же время сократилось на 9,5 миллиона человек. Разница в 12 миллионов 900 тысяч даёт тот самый расчётный потолок «сверхурочной» мужской убыли, на который надо ориентироваться в определении боевых потерь.
Уже на этом этапе исследования, после простейших арифметических вычислений, мы можем смотреть на цифру в 26 миллионов погибших с очень высокой степенью скепсиса. Такой результат возможен только в двух случаях: «реалистическом» (советские мужчины в тылу и в мирное время не умирают) или фантастическом (накануне переписей павшие воскресают и заполняют анкеты).
Вспомним, что мужчины уходят из жизни чаще женщин не только в результате войны. Избыточная мужская смертность — постоянная примета обычной жизни. Для того, чтобы оценить роль этой сверхсмертности в мирное время, посмотрим — как изменился половой состав точно такой же возрастной когорты за почти такой же период в отсутствие крупных военных конфликтов. Для этого сравним результаты переписей 1970 и 1989 годов.
Таблица 2. Изменения в возрастной когорте 1929-1958 гг. рождения
Все граждане 1929-1958 гг. р.
|
Перепись 1970 года
|
Перепись 1989 года
|
Суммарная убыль
|
Мужчины
|
57,2 млн. чел.
|
50,7 млн. чел.
|
6,5 млн. чел.
|
Женщины
|
57,2 млн. чел.
|
54,8 млн. чел.
|
2,4 млн. чел.
|
Как видим, даже в самый спокойный период советской истории, в поколении такого же возраста, как призывное военное поколение, мужчин умерло на четыре с лишним миллиона больше. С поправкой на этот печальный факт полового неравенства, утраты мужчин-призывников в годы Великой Отечественной войны приблизятся к девяти миллионам, что очень похоже на данные генерала Кривошеева.
Здесь нами сделан только первый шаг, первое приближение к истине. Для большей точности необходимо детально рассмотреть все факторы, уносившие жизни военного поколения.
«Гриф секретности снят. Потери вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». Под ред. Г. Ф. Кривошеева.
Б.С. Соколов «Цена войны. Людские потери СССР и Германии, 1939-1945 гг.», «Цена потерь — цена системы» и др. работы.
Буркхарт Мюллер-Гиллебранд. «Сухопутная армия Германии, 1939–1945 гг.»
Рюдигер Оверманс. «Человеческие жертвы второй мировой войны в Германии. Анализ итогов исследования при особом внимании к вопросу о потерях вермахта и среди изгнанных лиц».
Всесоюзная перепись населения 1939 года. Таблица ф. 11. Возрастной состав населения.
Всесоюзная перепись населения 1959 года. Таблица 2,5. Распределение всего населения и состоящих в браке по полу и возрасту.
Всесоюзная перепись населения 1970 г. Таблица 5с. Распределение всего населения и состоящих в браке по полу и возрасту.
Итоги Всесоюзной переписи населения 1989 года. Том 2, таблица 2 — Распределение населения союзных и автономных республик, автономных областей и округов, краев и областей по населения по полу и возрасту.
Владимир Тимаков
Комментариев нет:
Отправить комментарий