Преступность в Грузии в эпоху Саакашвили

Проблема изучения процессов, происходящих в современной Грузии, имеет для России двойное значение. Во-первых, оно необходимо в рамках защиты российских интересов в этой постсоветской республике, отношения с которой находятся в крайне сложном состоянии. Во-вторых, «грузинский опыт» регулярно используется во внутренней
российской полемике с неолиберальными группами экспертов, настаивающими на изменении российской внутренней политики.
Ситуация усложняется тем, что в 2000-е гг. Грузия «самоизолировалась» от российского экспертного сообщества, а усилиями грузинских апологетов в РФ вокруг нее сложилась целая мифология, которая затрудняет объективное изучение грузинского режима и его политики.
В данном очерке я обращаюсь к проблемам преступности в Грузии 2000-х гг. В прошлом я уже обращался к этой теме(1), но в настоящей статье предлагаю вниманию читателей ряд новых материалов.
После провозглашения государственной независимости проблема преступности встала в Грузии очень остро. С 1990 по 1992 гг. число преступлений увеличилось на 22%, затем вплоть до 1997 г. статистика фиксирует спад преступности. В конце 1990-х - начале 2000-х гг. происходит ее постепенный рост (на 25% с 1997 по 2003 гг.)(2). Не будем подробно останавливаться на анализе причин описанной динамики, которые частично рассмотрены в цитируемом источнике, т.к. предметом нашего исследования являются события 2000-х гг.
Режим Саакашвили вложил крупные средства в обеспечение системы правопорядка: зарплата сотрудников правоохранительных органов была повышена в 10 раз, ремонтировались полицейские участки, закупался автотранспорт, проводились массовые кадровые чистки. Структура правоохранительных органов была изменена: в состав МВД включили Министерство Госбезопасности и ряд других «силовых» ведомств(3).
Усиление репрессивной политики в рассматриваемый период вызвало рост численности заключенных. С 2003 по 2006 гг. их количество в расчете на 100 тыс. населения Грузии выросло на 160%, к 2009 г. - на 210%. По этому показателю страна опередила многие государства, включая Азербайджан и Китай, и вышла на одно из первых мест в регионе и мире(4).
Однако влияние репрессий на преступность и безопасность в стране – менее однозначно. Официальная статистика фиксирует рост большинства преступлений в первой половине правления Саакашвили.


Скачок всех рассматриваемых видов преступлений относится к 2004-2006 гг., т.е. к периоду основных административных реформ режима Саакашвили. С 2007 г. происходит снижение преступности (убийств - с 2008 г.). Исключение составляют преступления, связанные с оборотом наркотиков. Их рост обусловлен введением ответственности за употребление наркотиков и приходится главным образом на 2006-2008 гг.
В первый год правления Саакашвили общий уровень преступности вырос на 42% и продолжал расти вплоть до 2006 г. К 2010 г. данный показатель более чем вдвое превосходил уровень «дореволюционного» 2001 г.
Существуют две интерпретации этого феномена. Первая сводится к тому, что ломка существовавшей системы МВД привела к утрате контроля над преступностью в период реформ, который либо был восстановлен в 2007-2008 гг., либо «директивно прекращен» (т.е. МВД прибегло к централизованной фальсификации статистики).
В пользу последней гипотезы говорит спад преступности в 2008 г., который маловероятен на фоне дезорганизации и экономического шока, пережитым Грузией в период августовской войны в Южной Осетии.
Однако существует иная версия, которую отстаивают в первую очередь грузинские официальные лица. С их точки зрения, рост 2003-2007 гг. обусловлен исключительно снижением латентности, т.е. повышением регистрации преступлений в республике. В пользу этой гипотезы говорит статистика криминальных угроз, основанная на опросах населения, опубликованная Министерством юстиции Грузии(6).

Доля населения, подвергавшаяся различным видам преступных посягательств в течение года до момента проведения опроса (%)⁷

Год	1996	2005	2010
Автоугоны	3,3	1,8	0,2
Иные виды краж	23,8	19,1	2,2
Грабежи	2,5	1,1	0,2
Иное насилие или угроза

Как видно из приведенных данных, с 1996 по 2010 гг. происходит значительное сокращение всех видов криминальных угроз. Причем этот процесс многократно ускоряется в 2005-2010 гг.: распространенность угонов автомобилей сокращается в 9 раз, прочих краж – в 8,6 раз, грабежей – более чем в 5 раз. Эти данные явно противоречат криминальной статистике, согласно которой Грузия так и не достигла хотя бы дореволюционного (до 2003 г.) уровня преступности.
К сожалению, мы не можем полностью доверять приведенной статистике, т.к. опрос 2010 г. проводился под контролем заинтересованного ведомства. Более того, доклад Минюста, данные которого мы используем, содержит малопонятные манипуляции(8). Подобные бессмысленные умолчания позволяют заподозрить, что составители отчета сами сомневались в его достоверности и старались избежать публикации каких-либо дополнительных данных, которые могли поставить их концепцию под сомнение.
Впрочем, известно, что на постсоветском пространстве латентность преступности могла быть очень высокой и по ряду категорий преступлений значительно превышать уровень в 90%(9). В дореволюционной Грузии точная величина латентности неизвестна, однако наличие заметного уровня нерегистрируемых преступлений сомнения не вызывает.
По всей видимости, после полицейской реформы в Грузии произошло снижение латентности. На это косвенно указывает снижение доли слаболатентных тяжких преступлений в структуре регистрируемой преступности с 59% в 2003 г. до 24% в 2007 г. .
Однако существует и ряд статистических возражений против «гипотезы латентности». «Скачки» преступности в результате снижения латентности – хорошо известное российским ученым явление, для которого характерны определенные закономерности.
В истории российской криминальной статистики периоды роста преступности в результате повышения милицейской дисциплины и спада латентности обычно продолжаются 1-2 года. Нарастание регистрации преступлений в течение почти 4 лет совершенно нетипично и необъяснимо для таких ситуаций(10).
Кроме того, в 2004-2006 гг. растут все виды преступлений, включая убийства, которые являются слаболатентным показателем, уровень их регистрации меньше зависит от регистрационной политики. Вообще, динамика убийств очень хорошо вписывается в гипотезу о фальсификации криминальной статистики после 2006 г. Этот вид преступлений продолжил расти и в переломном 2007-м, что можно объяснить именно его слаболатентным характером: их оказалось сложнее скрывать и для осуществления манипуляций потребовалось дополнительное время.
Разумеется, все изложенные соображения не могут служить доказательством фальсификации результатов опроса 2010 г. со стороны министерства юстиции (см. табл.). Ситуацию могут прояснить только новые обстоятельства: утечка внутренних документов МВД Грузии, радикальные перестановки в руководстве МВД или падение режима Саакашвили.
Так или иначе, существующие данные не позволяют однозначно утверждать, что радикальные реформы правоохранительных органов, проведенные Саакашвили, способствовали снижению преступности в Грузии. Однозначный ответ во многом зависит от доверия данным официальных структур республики, которые противоречивы и содержат ряд аномалий, позволяющих предположить фальсификацию.


Мендкович Никита Андреевич, историк, экономист, эксперт Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА), специально для Интернет-журнала «Новое Восточное Обозрение».

1.Мендкович Н.А. Почему у Грузии не получилось? Часть 2 // Новое Восточное Обозрение, 17 октября 2011.

2.Лунеев В.В. Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. М.: Волтерс Клувер, 2005. С. 261-262.

3.Буракова Л.А. Почему у Грузии получилось? М.: ООО «Юнайтед Пресс», 2011. С. 73-76.

4.Официальная статистика с сайтов UNODC (Х) и Edutube(Х). [Доступ 25/04/2012.]

5.Данные Национального статистического управления Грузии, интернет-ресурс, 2012 г. [Доступ 25/04/2012.]

6.Crime and Security Survey 2011. [Tbilisi:] Ministry of Justice of Georgia, 2011. P. 2.

7.Ibid. P. 9. А также: Crime victimization. Fear of Crime, Fraud, Corruption & Policing. Based on a nation-wide public survey, with a focus on four districts of the Samegrelo Region. Tbilisi – Geneva: TC Team Consult, 2006. P. 9.

8.Например, изъяты из таблицы сопоставлений приведенные нами данные 2005 г., хотя ведомственным экспертам они заведомо были известны. Этот источник цитируется в: van Dijk J., Chanturi T. Georgian Crime Trends in an International Perspective: a secondary analysis of the 2010/2011 Crime and Security Surveys in Georgia. Tbilisi, 2011. P. 6. Данное исследование опубликовано на сайте Минюста как комментарий к докладу «Crime and Security Survey 2011», процитированному ранее.

9.См.: Данные о России в Кудрявцев В.Н. Современные проблемы борьбы с преступностью в России // Вестник Академии Наук, Том 69, № 9, 1999. С. 791.

10.Ср.: Лунеев В.В. Преступность XX века. С. 289-292; Гаврилов Б.Я. Способна ли российская статистика о преступности стать реальной? // Государство и право, № 1, 2001. С. 47-62.

Источник - тут