Попытки нацистов Германии использовать ислам и мусульман в войне против Советского Союза

Ахмадуллин Вячеслав Абдулович - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и социальных дисциплин Педагогической академии последипломного образования Московской области (г. Москва).
Для создания объективной картины, понимания всей глубины и динамики изменения государственно-мусульманских отношений в СССР в годы Великой Отечественной войны необходимо сделать анализ религиозной политики
Германии, которая отличалась своеобразием и чисто немецкой тщательностью и продуманностью.

Для создания объективной карти­ны, понимания всей глубины и динами­ки изменения государственно-мусуль­манских отношений в СССР в годы Ве­ликой Отечественной войны необхо­димо сделать анализ религиозной по­литики Германии, которая отличалась своеобразием и чисто немецкой тща­тельностью и продуманностью. С точ­ки зрения автора, религиозная полити­ка, проводимая гитлеровцами на окку­пированных территориях СССР, оказа­лась более веским обстоятельством для руководства советского государства, чем требования англо-американцев о либерализации отношения к религии в Советском Союзе. Именно поэтому не­обходимо рассмотреть, как строилась религиозная политика Германии внут­ри рейха и на оккупированной терри­тории СССР.

Особого внимания заслуживают взгляды А.Гитлера и документы самого высокого уровня, ставшие руководст­вом к действию в проведении религи­озной политики. Пожалуй, впервые А.Гит­лер высказался по религиозной пробле­матике в своей книге «Моя борьба». Он ясно высказал свое мнение: «... борьба против догматов церкви есть примерно то же самое, что борьба против основ­ных законов государства. Последняя приводит к государственной анархии, первая к религиозному нигилизму. По­литику приходится прежде всего думать не о том, что данная религия име­ет тот или иной недостаток. А о том, есть ли чем заменить эту, хотя и не вполне совершенную, религию. И пока у нас нет лучшей замены, только дурак и преступник станет разрушать старую религию» [1, с. 224].

Нацисты в своих антирелигиоз­ных экспериментах пошли очень дале­ко: они попытались создать новую ре­лигию, а если быть точнее, то псевдо­религию. Борясь против религии и ее институтов, они насаждали кровавую идеологию национал-социализма. Смысл подобного противостояния заключался не в искоренении веры во имя свобо­домыслия, а в уничтожении одной идео­логии во имя другой, призванной ее заменить, став обязательной верой для всех, кто согласится ее принять. Не при­нявшие ее умирали в концлагерях [2]. На этом пути происходила тотальная унификация всех сегментов духовной жизни, не стала исключением и рели­гия. Вся мощь пропаганды направля­лась на формирование идеи даже не о близости А.Гитлера к Богу, а о его на­хождении над Творцом, а, следователь­но, и ненужности Всевышнего, раз есть некто более значительный - фюрер.

В своих религиозных поисках А.Гитлер, отрицательно относившийся к христианству, с симпатией, основан­ной на далеко идущем политическом расчете, относился к исламу. Фюреру принадлежит высказывание: «Мы во­обще имеем несчастье принадлежать к ошибочной религии ... Мусульманская религия была бы для нас более подхо­дящей, чем христианство с его терпи­мостью» [3, s. 110].

Специфической чертой государ­ственно-религиозных взаимоотноше­ний в нацистской Германии, по мнению автора, можно назвать очень ак­тивное взаимодействие с исламскими организациями и лидерами уммы гит­леровских спецслужб. В 1933 г. был ус­тановлен контакт между нацистами и Ве­ликим муфтием Амин эль-Хуссейни [4], именно он сыграл важную роль в годы Великой Отечественной войны в ходе проведения гитлеровцами комплекса мер по использованию мусульманского фактора.

Деятельность всех религиозных организаций на территории Германии находилась под пристальным внимани­ем спецслужб этого государства, кото­рые не только наблюдали за всеми конфессиями и активно в них внедря­лись, но и направляли их деятельность. Эту работу осуществляло Главное управ­ление имперской безопасности (РСХА). В его системе было несколько групп, которые занимались религиозной про­блематикой [5, с. 464].

Накануне Второй мировой войны в Германии изучались возможности использования мулл и лозунгов джиха­да для установления немецкого кон­троля на Северном Кавказе, в Средней Азии и в странах Среднего Востока. С этой целью нацистские спецслужбы установили контакт с эмигрантскими организациями выходцев из Средней Азии, Закавказья, Северного Кавказа и Поволжья [6].

В годы Великой Отечественной войны на части оккупированной терри­тории СССР и во многих странах му­сульманского Востока распространя­лись плакаты, на которых с примене­нием исламской символики и термино­логии мусульман убеждали ненавидеть советскую власть [7]. На одном из та­ких плакатов был изображен портрет А.Гитлера в чалме и сообщалось, что он принял ислам, получил имя Гейдар и объявил себя защитником мусульман всего мира [8].

В войне против СССР руководство Германии одной из главных задач счи­тало использование национализма, тесно переплетенного с мусульманским фак­тором [9]. На развалинах СССР пред­полагалось создание ряда националь­но-государственных образований, ко­торые стали бы проводниками герман­ской политики, способствуя распро­странению ее влияния на Ближний и Средний Восток, и далее - на Индию. В материалах Нюрнбергского процесса имеется так называемая «Кавказская папка» Розенберга [10]. В этом доку­менте содержатся четкие указания на­цистов по религиозной политике: «В об­ласти религии - полнейшая терпимость, не отдавать предпочтения ни одной из религий. Все же необходимо учитывать особое значение ритуалов и обычаев ис­лама. Церковные здания вернуть в рас­поряжение населения» [11, т. 2, с. 220].

Нацистам в некоторой степени действительно удалось разыграть му­сульманскую карту в борьбе против Со­ветского Союза. В октябре 1941 г. была издана Директива РСХА о разрешении вопроса церкви в оккупированных вос­точных районах [12], которая нацеливала оккупационные власти на лояльное от­ношение к верующим и их организациям. Целью такого подхода было отвлечение масс от сопротивления захватчикам. По­добные взгляды базировались и на наме­рении вовлечь Турцию в войну против СССР, для чего активно использовалась идея борьбы за веру [13]. Немалое значе­ние для нацистов имела позиция Ирана и других мусульманских стран.

В начале войны руководитель пантюркского движения Турции Эрклит Нури-паша выступил с предложе­нием к нацистскому руководству отде­лить этнических мусульман от осталь­ных советских военнопленных и соз­дать из них 100-150-тысячную армию для борьбы с СССР [14]. Это предло­жение было поддержано А.Розенбер-гом. Немаловажную роль сыграло по­сещение гитлеровской ставки турец­кими генералами Эрденом и Эркиле-том, выступившими перед фюрером с такой же просьбой [15, с. 5]. К ноябрю 1941 г. договоренность между ОКБ (Глав­ное командование вермахта) и турецким правительством была достигнута [16].

Когда немецкая армия начала на­ступать на Восточном фронте, то она быстро столкнулась на оккупирован­ных территориях СССР с первыми представителями ислама - с литовски­ми и крымскими татарами. И уже 5 де­кабря 1941 г. были приняты директивы для ведения пропаганды среди татар, в которых утверждалось, что Герман­ский рейх дружески и с пониманием относится к потребностям мусульман. Татар призывали не доверять больше­вистской пропаганде о том, что они как мусульмане будут подвергаться пре­следованиям с немецкой стороны и расстреливаться.

В первые месяцы войны против Советского Союза, когда в руках на­ступающей гитлеровской армии оказа­лось значительное число советских во­еннопленных, а среди них немало пред­ставителей восточных народов, боль­шинство немецких солдат восприняли их именно как типичных представите­лей «недочеловеков». Очень часто имен­но с ними расправлялись в первую оче­редь. И не только военнопленные ев­реи, но и этнические мусульмане, под­вергнутые обряду обрезания (об этом рядовые немцы не имели представле­ния, связывая этот обряд только с ев­реями), активно расстреливались в пер­вые недели войны [17, s. 195]. В сен­тябре 1941 г. на одном из совещаний военного руководства, посвященном вопросам обращения с военноплен­ными, рассматривались случаи, когда айнзатцкоманды расстреливали всех об­резанных военнопленных, в том числе этнических мусульман, относя их к евре­ям. Тем самым они переходили границы уничтожения, официально предусмотрен­ные в Оперативном приказе № 8 [18]. Шеф гестапо Г.Мюллер заявил, что он впервые слышит, чтобы мусульмане прак­тиковали обрезание. Вскоре он издал приказ, требуя от своих подчиненных учета этого обычая [19, с. 147]. 12 сен­тября 1941 г. Р.Гейдрих приказал плен­ных этнических мусульман истреблять только в тех случаях, когда речь идет о «фанатически настроенных большеви­ках, политических комиссарах или дру­гих опасных функционерах» [20, с. 150].

Одной из форм использования мусульман нацистами стало создание воинских частей и подразделений из этнических мусульман - Ostlegionen. Речь идет о татарах, башкирах, народах Северного Кавказа, Средней Азии и Ка­захстана, татарах Крыма. Особая став­ка при этом делалась на народы Кавка­за, что несколько позже подчеркива­лось в докладной записке А.Розенберга от 27 июля 1942 г.: «В области религии необходима полная терпимость, в ча­стности по отношению к магометанам. Кавказ является конечным углом Ев­ропы, завоевание немцами магометан­ских народов означает приобретение са­мых лучших возможностей влияния на магометан за границей» [21, т. 2, с. 209]. Идя по пути создания таких формирований, А.Гитлер всерьез рассчитывал на поддержку со стороны Турции и ис­ламского мира в дальнейшей борьбе против англичан. На первом этапе вой­ны он предполагал, что в целях дальней­шей ориентации на мусульманские стра­ны было бы неплохо создать из горцев-кавказцев мусульманского вероиспове­дания специальные батальоны. В связи с этим он заявил: «... я считаю формирова­ние чисто кавказских батальонов предва­рительно рискованным делом, но не ви­жу опасности в создании чисто мусуль­манских частей» [22, с. 418].

В неблагоприятных для германской армии условиях, осенью 1941 - зи­мой 1942 г., по решению А.Гитлера началось активное строительство во­инских формирований из числа этно-мусульман [23]. 15 апреля 1942 г. по его личному разрешению нацисты ста­ли использовать кавказцев в борьбе против партизан и на фронте в качестве «равноправных союзников» [24, с. 37]. В мае 1942 г. глава Восточного мини­стерства А.Розенберг предложил А.Гит­леру еще активнее задействовать пред­ставителей мусульманских народов СССР в борьбе против Советского Союза [25]. Было объявлено, что последние «по своим религиозным убеждениям явля­ются в основной своей массе против­никами большевизма» и что с ними «следует обращаться хорошо для того, чтобы завоевать их расположение» [26]. То обстоятельство, что права верую­щих в Советском Союзе длительное время были ущемлены, объективно шло на пользу захватчикам. Поэтому руко­водство Германии уделяло большое внимание вопросам политики по отно­шению к мусульманским народам. Про­паганда Германии пыталась предста­вить свою агрессию и как поход во имя защиты веры. При этом гитлеровцы спо­собствовали объединению верующих в религиозные общества в целях разжи­гания между общинами религиозных противоречий, чтобы помешать их союзу в борьбе против фашизма [27, т. 2, с. 206]. По мере ухудшения ситуации на фрон­те нацисты предпринимали все более активные действия, в том числе и в плане пропагандистского воздействия и на своих граждан, с целью снизить неприятие ими представителей мусуль­манских народов. Для этого использова­лись средства массовой информации, проводились совещания с руководите­лями самого различного уровня и отда­вались весьма жесткие распоряжения воюющим частям [28, s. 284]. С этой целью проводились и серьезные органи­зационные мероприятия. В январе 1942 г. в Литве было разрешено создать муф-тиат под началом Якуба Шинкевича. Но он был раздражен ограничением географических рамок муфтиата тер­риторией Литвы. Муфтий хотел объе­динить под своим руководством мусуль­ман Белоруссии и Польши и пытался лоббировать этот вопрос через МИД Германии [29, с. 194]. Одновременно возникли проблемы с созданием собст­венного муфтиата у мусульман Крыма. В сентябре 1942 г. германское руково­дство подготовило Директивы по ру­ководству экономикой во вновь окку­пированных областях («Зеленая пап­ка»). Часть 2. В этом документе указы­валось на необходимость учитывать возникающие потребности населения оккупированных регионов в богослу­жении (IV. Указания для решения ре­лигиозного вопроса [30, т. 2, с. 188]). Более того, фюрер в декабре 1942 г. в разговоре с М.Борманом позволил се­бе своеобразную шутку: «Я намереваюсь стать религиозным деятелем. Ско­ро я буду высшим главой татар. Арабы и марокканцы уже называют мое имя в своих молитвах. А у татар я стану ха­ном» [31, s. 281]. В том же декабре 1942 г. он выразил свое «доверие» тюрк­ским народам, допустив при этом воль­ное смешивание этнических и религи­озных понятий: «Настоящие тюркские народы являются мусульманами... Един­ственно кому я могу доверять - это чистым мусульманам, настоящим тюрк­ским народам» [32, s. 73-74]. Однако в корне изменить стереотипы, гос­подствовавшие в немецком общест­ве, о большинстве других народов как о неполноценных, было невозможно в принципе, ведь такая позиция проти­воречила официальной идеологии пре­восходства немцев над остальными на­родами.

Проводить мероприятия по во­влечению мусульман в сферу своего влияния немецкое руководство вынуж­дали: срыв блицкрига, разгром немец­ких войск под Москвой, стремление завоевать симпатии определенных ре­лигиозно-этнических групп в связи с запланированным на лето 1942 г. на­ступлением на Кавказ. В этих условиях было важно создать максимально воз­можные безопасные условия в тылу, населенном этническими мусульмана­ми, и принудить восточные легионы на фронте к активным боевым действиям, так как к этому времени собственные ресурсы Германии в живой силе были в значительной мере подорваны.

Спонтанный рост числа таких во­инских частей вызвал негативную реак­цию А.Гитлера, который 24 марта 1942 г. запретил их дальнейшее формирование на том основании, что мера эта могла оказаться политически невыгодной при последующем решении проблемы окку­пированных советских районов. В то же время было приказано сохранить уже существующие части в необходимом ко­личестве, ограничивая их рамками ба­тальонного звена, и ни в коем случае не использовать их на фронте [33, s. 24]. Статус этих частей был закреплен По­ложением о местных вспомогательных формированиях на Востоке, изданным в августе 1942 г. В этом документе этно-мусульмане выделялись в отдельную ка­тегорию «равноправных союзников, сра­жающихся плечом к плечу с германски­ми солдатами против большевизма в со­ставе особых боевых частей» [34, s. 356]. И это в то время, когда представители славянских и даже балтийских народов должны были использоваться лишь в составе антипартизанских, охранных, транспортных и хозяйственных частей вермахта.

Туркестанский легион объединял в своих рядах представителей корен­ных народов Средней Азии. Грузин­ский легион помимо грузин включал осетин, абхазов, адыгейцев, черкесов, кабардинцев, балкарцев и карачаевцев, а Кавказско-магометанский - азербай­джанцев, дагестанцев, ингушей и че­ченцев. 2 августа 1942 г. последний был переименован в Азербайджанский, и из его состава были выделены пред­ставители различных горских народов, объединенные в Северо-Кавказский ле­гион. Кроме того, был образован Волж-ско-татарский легион, собравший в своих рядах поволжских татар, башкир, ма­рийцев, мордву, чувашей и удмуртов. Немцы, создавая части и подразделе­ния из представителей народов, тради­ционно исповедующих ислам, допус­кали подмену понятий. Очень часто они называли эти формирования мусульманскими, хотя их создание шло не по религиозному, а по национальному признаку, т. е. из представителей наро­дов, традиционно исповедующих ис­лам, а не из убежденных мусульман, что далеко не одно и то же. И эта раз­ница постепенно заставила гитлеров­цев отказаться от подобной практики. Так, сформированный в 1943 г. Вос­точно-мусульманский полк СС в нояб­ре 1944 г. был переименован в Восточ­но-тюркское соединение войск СС. Тем не менее при формировании таких час­тей и подразделений немцы старались широко использовать мусульманскую символику и атрибутику. В этой работе активно участвовали и некоторые мул­лы. Применяя подобную методику, гитлеровцы пытались решить несколь­ко задач:

1) пробудить в военнослужащих религиозные чувства, а значит, полу­чить достаточно эффективное средство влияния на их поведение;

2) создать положительный образ этих военнослужащих, который смог бы привлекать как население регионов, в которых они размещались, так и пле­ненных единоверцев;

3) завоевать симпатии мусуль­манских стран, особенно Ирана и Тур­ции, на помощь которых Германия очень рассчитывала.


При вербовке военнослужащих из представителей народов, традици­онно исповедующих ислам, в немецкие формирования и уже в ходе прохожде­ния службы им объясняли распоряже­ние верховного командования сухо­путных сил от 2 июня 1942 г. Данный документ обрисовывал перспективы для этих народов после победы над СССР, особый упор делался на гармоничное развитие религиозной жизни: открытие мечетей, свободное выполнение мусуль­манами культовых норм ислама [35]. Большое значение имела идеологиче­ская подготовка легионеров, которую осуществляли немецкие специалисты, а также эмигранты и предатели - чле­ны национальных комитетов, образо­ванных под эгидой министерства окку­пированных восточных территорий [36]. Дискредитация советского строя в гла­зах легионеров строилась немецкой сто­роной достаточно продуманно. Учиты­валось, что многие легионеры сформи­ровались как личности именно в усло­виях социалистического строительства, многие из них уже успели сделать су­щественные шаги по ступеням карье­ры. В такой пропаганде упор делался на отрицательных сторонах советской жизни, например на негативных по­следствиях ускоренной индустриализа­ции и коллективизации [37, s. 14]. Под­готовка легионеров завершалась кол­лективной присягой и вручением фла­га, на котором изображались и му­сульманские символы, после чего их отправляли на фронт, а в освободив­шихся лагерях начиналось формирова­ние новых частей [38, с. 6].

Летом 1942 г. нацисты обратили свое внимание на серьезную проблему -возможность выполнения мусульмана­ми религиозных обрядов и обычаев. Из пяти главных обязанностей мусульма­нина немцы гарантировали выполнение четырех, исключение составлял хадж [39]. Легионерам разрешалось молиться пять раз в сутки, при этом во время прове­дения ежедневных молитв они освобо­ждались от военных обязанностей. По пятницам служба заканчивалась в 16 ча­сов. В некоторых частях военнослужа­щие могли держать уразу [40]. Учиты­вались и пищевые запреты. Каждый военнослужащий мог вносить саадаку [41] на организацию религиозных дел в части. Отмечались религиозные празд­ники: Рамазан, Курбан-байрам, Мухар-рам [42]. Похороны проходили в соответ­ствии с ритуалами ислама [43, s. 23-25]. В легионерской среде немцы распро­страняли материалы по истории Кавка­за и Средней Азии. В некоторых частях были созданы библиотеки со специ­ально подобранной литературой по Вос­току [44, s. 95, 97, 104]. Особой попу­лярностью среди легионеров пользова­лись военно-географический сборник «Туркестан» и книга «Ислам». Послед­ний труд был издан таким форматом, который позволял удобно размещать книгу в форменном ранце военнослужа­щего. В конце 1944 г. был издан миниа­тюрный Коран для рядовых легионеров. Эти книги носились в жестяных коро­бочках в нагрудных карманах, для их чтения имелись лупы [45, s. 10, 12]. Ле­гионеров-мусульман неоднократно по­сещал Иерусалимский муфтий хадж Амин эль-Хуссейни, выступавший с призывами к священной войне против «неверных» в союзе с Германией.

Для подтверждения своего ло­яльного отношения к исламу немцы в каждой роте национального легиона (батальона) ввели должность муллы; кроме того, были и батальонные стар­шие муллы. Такая структура позволяла достаточно эффективно контролиро­вать и влиять на морально-психоло­гическое состояние военнослужащих. Иногда должности мулл совмещались с командирскими, тогда духовные лица являлись одновременно и командирами взводов. Более того, в лагерях военно­пленных среди уроженцев Северного Кавказа на каждые сто человек назна­чался мулла. Муллы готовились в специальной школе (Муллашуле), где пре­подавателями работали как немцы, так и некоторые члены СКНК (Северо-Кавказский национальный комитет, который был создан гитлеровцами в 1942 г. на основе горской эмиграции, покинувшей Родину в 20-е годы) -А.Авторханов, Н.Эмиров, Н.Абдуллаев, Т.Яндиев, а также некоторые пригла­шенные специально из Турции служи­тели мусульманского культа [46]. Ак­тивное участие в подготовке мулл при­нимал Великий муфтий Амин эль-Хус-сейни. Он работал в Муллашуле в Дрез­дене, организованной при «Арбайтсге-майншафт Туркестан» (AT) [47], и был щедро прикормлен, получая по 75 ты­сяч марок ежемесячно [48]. Он активно сотрудничал с отделом пропаганды МИДа Германии, которое транслировало его выступления по радио. Для усиления своего влияния на политические про­цессы через ислам немцы пригласили из Турции и ввели в состав СКНК вну­ка Шамиля - Сайд Бея Шамиля, кото­рый в годы Гражданской войны стоял во главе сил, выступавших за выход Дагестана из состава России.

В целях более высокой подготов­ки с июня 1944 г. были организованы курсы усовершенствования мулл при Геттингенском университете. За время обучения слушатели знакомились с ос­новами теории и истории ислама, изу­чали Коран и биографию Мухаммеда. Критериями практической подготовки мулл являлась готовность к проведе­нию богослужения и исполнению ри­туальных действий при погребении, во время праздников, а также умение про­водить беседы на религиозные темы. После окончания курсов муллы сдава­ли экзамены и получали особые знаки отличия духовных рангов с серебряным или золотым полумесяцем и звез­дой [49, s. 12]. Затем они распределя­лись в легионы. Иерархическая струк­тура военных мулл за годы войны ме­нялась несколько раз [50, s. 24]. В 1945 г. система духовной иерархии вермахта была централизована. С 1 марта 1945 г. деятельность таких священнослужите­лей должна была осуществляться стро­го в соответствии с правовыми нор­мами, действовавшими в немецкой ар­мии [51, s. 146].

Потеря германской армией стра­тегической инициативы летом-осенью 1943 г., отрицательно сказавшаяся на благонадежности восточных частей, заставила вермахт отказаться от ис­пользования на Востоке формирова­ний из граждан СССР и перебросить их в оккупированные страны Европы. Этот вывод подтверждают слова генерал-полковника А.Иодля из его выступле­ния 7 ноября 1943 г. перед функционе­рами НСДАП: «К использованию ино­странцев в качестве солдат нужно от­носиться с величайшей осторожностью... Эксперименты были хороши, пока мы побеждали. Они стали плохи, когда си­туация изменилась и мы вынуждены отступать» [52, с. 50]. Тем не менее во­инские части из этнических мусульман продолжали существовать до самого конца войны [53, с. 338].

Необычность религиозного пове­дения мусульман вызывала иногда среди немцев открытые насмешки, что приводило к трениям. Такая ситуация заставила немецкое командование ле­том 1944 г. издать требования, предпи­сывавшие немцам показывать свое доброжелательное отношение к ритуа­лам ислама [54, s. 144]. Подогревая на­ционально-религиозные устремления различных народов, поощряя одних и принижая других, нацистское руково­дство пыталось сохранить ситуацию враждебности между ними, тем самым достигалась возможность контроля за их действиями [55, т. 2, с. 204]. Именно поэтому гитлеровская администрация на части временно оккупированной тер­ритории СССР активно использовала служителей мусульманского культа в своих интересах. Во многих населен­ных пунктах Северного Кавказа, где жили мусульмане, восстановили долж­ности мулл, приравняли их в правах и по денежному довольствию к главам администраций городов и населенных пунктов. И это находило отклик среди некоторых священнослужителей. Так, в ноябре 1942 г. в кабардинских и бал­карских селениях и в самом г. Нальчи­ке появилось отпечатанное в типогра­фии «Воззвание к мусульманским на­родам» за подписью кади Кабардино-Балкарии Хаджи Хозе Хотекова: «Все­могущий Аллах милосерден и послал нам освободителя в лице фюрера вели­кого германского народа Адольфа Гит­лера, спасшего вольнолюбивый народ Кабардино-Балкарии от цепей рабства и безбожия... Вознесем наши молитвы к всемогущему Аллаху за полное очи­щение Вселенной от нечисти безбожия и безверия, за окончательный разгром большевизма, за нашего фюрера Адоль­фа Гитлера» [56, с. 15].

Гитлеровцы старались повсеме­стно открывать мечети на оккупиро­ванных территориях, где жили му­сульмане, при этом они проводили ре­гистрацию общин с вручением соот­ветствующих документов и печати ре­лигиозного общества [57]. Только в одной Кабардино-Балкарии открыва­лось по 2-3 мечети во многих населен­ных пунктах [58]. Гитлеровцы развили такую активность по открытию мече­тей, что зачастую делали это, даже не получая просьб со стороны местного населения [59]. Муллы привлекались к оправданию карательной деятельности гитлеровцев против мирного населе­ния. Таким образом, горская эмиграция и часть мусульманского духовенства в годы войны оказали поддержку захват­чикам.

На Кавказе активно действовали разведывательные и пропагандистские органы Германии. Прежде всего немцы заигрывали с мусульманскими народа­ми Северного Кавказа. Чтобы привлечь на свою сторону мусульманское насе­ление края, гитлеровцы прикидывались сторонниками мусульманских обычаев и нравов, некоторые из них ходили мо­литься в мечети, выдавая себя за при­верженцев ислама. А часть исламских лидеров возвела А.Гитлера в ранг Ве­ликого имама всего Кавказа.

В деле привлечения мусульман на свою сторону нацисты значитель­ную роль отводили радиопередачам и газетам. В оккупированном Ставро­поле они организовали работу радио­станции «Голос Кавказа» на языках горских народов, которая вела пропа­ганду о большой дружбе между му­сульманами и оккупантами. Опыт ис­пользования радиопропаганды, направ­ленной на мусульман СССР, гитлеров­цы получили еще в самом начале вой­ны, когда смогли наладить передачи из Берлина [60]. В издаваемой гитлеров­цами газете «Пятигорское эхо» было помещено обращение «К жителям гор» -яркий образец цинизма и лжи оккупан­тов. Там были такие слова: «Горец! У тебя ничего не было. Все твое богат­ство отняли большевики. У тебя теперь есть многое, а будет еще больше...

Всем этим счастьем твоей семьи и по­коем детей ты обязан великому твоему другу Адольфу Гитлеру...» [61, с. 45]. Кроме этой газеты выпускались: «Га­зават» (ее эпиграф: «Аллах - над нами, Гитлер рядом с нами»), «Идель-Урал», «Азербайджан», «Яни Туркестан» - пе­чатались они в Берлине [62], в Крыму издавалась газета «Азат Крым» («Сво­бодный Крым»). Эти издания эксплуа­тировали мусульманскую тематику. Так, газета «Азербайджан» № 23 от 6 ию­ня 1943 г. поместила сюжет об унич­тожении мусульман советской властью. В одной из таких газет была напечата­на «Декларация правительства Герма­нии о передаче земли крестьянам в об­ласти, принадлежавшей ранее СССР», в которой говорилось о том, что ни при царизме, ни при советской власти кре­стьяне не могли распоряжаться землей, только с приходом Германии крестьяне получают землю [63].

Гитлеровцы стремились исполь­зовать национально-религиозный фак­тор, подключая при этом экономиче­ские и политические механизмы: пре­доставление этномусульманам опреде­ленных экономических льгот, заигры­вание с вожаками, так как ясно пони­мали, что диалог с уммой - это прежде всего диалог с авторитетами. Есть доку­ментальные факты, что выборы в му­сульманские комитеты контролировались непосредственно гестапо [64, с. 142-145]. При этом гитлеровцы активно эксплуа­тировали ошибки, допущенные совет­ской властью в ходе коллективизации и при переселении в Крым части ев­рейского населения из других регионов Советского Союза [65].

Газета «Азат Крым» постоянно печатала благодарности местных му­сульманских комитетов лично А.Гитлеру за оживление религиозной жизни, при этом фюрера нередко называли га-зи [66], освободителем и руководите­лем мусульманского мира [67, с. 320]. Но «новоявленный глава исламского сообщества» не особо торопился отра­батывать в Крыму столь щедрые авансы. Великий муфтий Амин эль-Хуссейни в ответ на открытие муфтиата в Ташкен­те предлагал как контрмеру создание германской стороной муфтиата, в ко­тором главную роль играли бы крым­ские татары, проживавшие в Румынии. Что любопытно, вопрос о муфтиате муссировался разными немецкими чи­новниками и представителями самих мусульман еще со времени оккупации Крыма и вплоть до конца войны, чуть ли не до начала апреля 1945 г., но он так и не был решен [68, с. 201]. Ини­циированные гитлеровской пропаган­дой письма-обращения подписывались не только общинами, но и отдельными людьми, решавшими таким способом свои личные проблемы [69]. Вот так цинично идеи нацизма ставились в один ряд с общечеловеческими и, ко­нечно же, с мусульманскими ценно­стями.

Воздействие на мусульман СССР не ограничивалось пропагандой. С по­мощью СКНК были созданы диверси­онно-разведывательные отряды. Одно из таких подразделений осенью 1942 г. инициировало мятеж антисоветского подполья в Дагестане, в Чечено-Ингу­шетии и в Грузии. 9 ноября 1943 г. за­меститель наркома госбезопасности Б.Ко-булов подготовил докладную записку «О положении в районах Чечено-Ин­гушской АССР» [70, с. 52], в которой были приведены следующие факты: ан­тисоветские авторитеты по указанию на­цистов организовали в октябре 1942 г. вооруженные выступления в Шатоевском, Чеберлоевском, Итум-Калинском, Веденском и Галанчожском районах; по данным НКВД и НКГБ ЧИ АССР, на оперативном учете было 619 мулл и активных сектантов. Сегодня обрели известность факты влияния на мусуль­ман, проживавших и в других регионах СССР. Во время Великой Отечествен­ной войны произошла активизация бас­мачества в Таджикистане, причем ко­личество банд и участников в них не­уклонно росло до 1944 г. Басмачи воз­лагали большие надежды на победу Германии. Они рассчитывали ускорить поражение СССР и организовать на территории Таджикистана мусульманское государство - Мусульманабад [71, с. 26]. Немцам удалось наладить поставку на не оккупированные ими территории, в частности в Дагестан, значительного количества религиозной литературы, в том числе издания Корана в позоло­ченном переплете [72, с. 44].

Таким образом, за относительно короткое время военных действий на Северном Кавказе и в Крыму, в период их оккупации, имело место своего рода возрождение ислама. Оккупация нало­жила глубокий отпечаток на нацио­нально-религиозные отношения в этих регионах. Вопрос о значении ислам­ского фактора в противоборстве Со­ветского Союза и нацистской Герма­нии в годы Великой Отечественной войны нуждается во всестороннем, не­предвзятом осмыслении. Тем более что некоторый опыт в изучении использо­вания ислама немецким оккупацион­ным режимом в своих целях уже нако­плен [73]. По подсчетам исследователя С.И.Дробязко, количество представи­телей народов, традиционно испове­дующих ислам, в рядах оккупационных сил было следующим: казахов и представителей народов Средней Азии - около 70 тысяч, азербайджанцев - до 40 тысяч, северокавказцев - до 30 ты­сяч, волжских татар - 12,5 тысяч, крымских татар - 10 тысяч. Это всего чуть более 160 тысяч, что составляет примерно 13,5 % от общего числа со­ветских граждан, служивших в вермах­те, войсках СС и полиции (1,2 млн). Однако если говорить о боевых частях, сражавшихся против Красной армии и партизан, то здесь тюркские и кавказ­ские формирования, среди которых уже летом 1943 г. имелась даже диви­зия (162-я тюркская пехотная), состав­ляли почти четверть всех восточных войск [74, с. 4]. Но эффективность их была невысока, особенно на террито­рии СССР.

Почему ислам и мусульмане ста­ли объектом столь пристального вни­мания и широкомасштабного воздей­ствия со стороны государственных ин­ститутов Германии? Во-первых, му­сульмане были второй по численности, после РПЦ, общиной в СССР. Во-вто­рых, многие мусульманские народы бы­ли относительно недавно интегрирова­ны в российскую цивилизацию. Такая историческая ситуация, по мнению не­мецкого руководства, делала актуаль­ной роль главного политического ар­гумента - идею национального сувере­нитета. При этом исторический опыт показывал, что в мусульманских стра­нах борьба за национальную независи­мость проходила, как правило, под ло­зунгами священной борьбы с иновер­цами. В-третьих, ошибки советского строительства, в частности государст­венно-национальное размежевание, про­веденное в 20-е годы в Средней Азии, и накладывавшиеся на этот фон просчеты в государственно-исламских от­ношениях способствовали тому, что не все этномусульмане были довольны исторической перспективой своих на­родов. В-четвертых, догматика ислама предполагает объединение мусульман в надэтническую, надгосударственную общность, что давало возможность рас­пространять свое влияние на людей раз­ных национальностей. В-пятых, религи­озные догматы ислама просты и жестко фиксированы, а генеральная установка на покорность человека воле Аллаха и вос­питание мусульман в русле обязательных правил и принципов жизни (не сетовать на свою долю, почитать старших и вы­полнять их волю), по мнению немцев, должны были помочь в подготовке воен­нослужащих, которые смогут эффектив­но выполнять поставленные задачи.

Что заставило многих этнических мусульман влиться в ряды оккупантов? Для многих кавказцев сотрудничество с немцами было продолжением борьбы за независимость. По существу, они видели в немцах своих освободителей от России, которая установила господ­ство насильственным путем. И потому многие коллаборационисты не считали себя предателями по отношению к своим народам. Интервенты учли эту особенность отношения к Москве и специфику кавказских традиций, о чем свидетельствуют немецкие документы, говорящие о важности использования исламского фактора для закрепления на Кавказе. При этом они демонстративно подчеркивали свое уважение к исламу. На захваченных территориях открыва­лись отобранные у мусульман советской властью мечети, священнослужители призывали молиться за А.Гитлера. Ак­тивное использование средств массо­вой информации, частичное наделение землей [75, с. 260-261], частной собст­венностью [76] и другие методы рабо­ты с мусульманами позволили при­влечь часть из них на сторону нацист­ской Германии.

Сложная общественно-политичес­кая ситуация в СССР накануне Вели­кой Отечественной войны, вызванная в том числе и антирелигиозным экстре­мизмом властей, изощренные формы и методы вербовки советских граждан в немецкие формирования при активном использовании исламских авторитетов способствовали тому, что в рядах кол­лаборационистов оказались самые раз­ные люди - от убежденных врагов ре­жима до лиц, ставших на путь сотруд­ничества с врагом в силу обстоятельств, независимо от политических симпатий и антипатий. Среди таких военнослу­жащих было немало людей, которые решили просто спасти себя от неми­нуемой гибели в ужасающих условиях плена. При удобном случае многие из них переходили на сторону Красной армии с оружием в руках. Сказывалось и особое положение мусульманских об­щин на временно оккупированной тер­ритории СССР, оно согласовывалось с проектом решения «восточного вопро­са», в частности - обособленного на­ционально-религиозного развития в сос­таве различных комиссариатов и зон-деркомиссариатов [77, т. 2, с. 207-226]. Позиция сотрудничества части мусуль­ман с немцами повлекла за собой пре­ступные депортации в конце войны, негативные плоды которых приходится ощущать и сегодня.

Активное использование ислам­ской догматики, мулл, мусульманской символики, демагогические заявления руководства Германии об особом от­ношении к мусульманским народам и о создании для них на оккупированной территории СССР режима благоприят­ствования являются свидетельствами прагматичного подхода нацистов к ре­шению проблемы лояльности населе­ния захваченных территорий. Ни в ко­ей мере такая позиция не может трак­товаться как уважение к правам чело­века, к его религиозным потребностям, как признание ислама великим учением. Цель нацистов была двоякой: 1) унич­тожение СССР; 2) привлечение мусуль­ман Ближнего Востока для организа­ции давления на Великобританию и окончательного «решения» еврейского вопроса в этом регионе. Такая практи­ка нацистов явилась проблемой внеш­неполитического характера, которая заставила руководство нашей страны на период войны в корне пересмотреть повседневную практику по отношению к религии вообще и к исламу в частно­сти. Смертельная угроза, нависшая над СССР с началом Великой Отечествен­ной войны, заставила руководство стра­ны искать пути сплочения общества. Война вывела СССР на качественно новый уровень существования, который вынудил вспомнить опыт позитивного взаимодействия властных структур госу­дарства и религиозных организаций в первые годы советской власти. Призыв руководства страны к единению сил гра­ждан в борьбе против гитлеровской Гер­мании и ее союзников, прекращение ан­тирелигиозной пропаганды как подтвер­ждение позитивного начала в развитии государственно-религиозных отношений стали первым шагом в изменении поли­тики советской власти по отношению к исламу и его организациям. Таким обра­зом, именно война явилась решающим условием изменения государственно-ре­лигиозных отношений.

Оценивая нацистскую политику по отношению к исламу, необходимо отметить, что она была циничной и прагматичной, во многом решала воз­ложенные на нее задачи. Ее уровень и самые первые результаты заставили руководство СССР отойти от позиции 30-х годов и реанимировать опыт госу­дарственно-исламских отношений пер­вого десятилетия советской власти. Немецкая политика в отношении уммы оказалась для советских лидеров даже более веским аргументом в плане из­менения вектора государственно-мусуль­манских отношений, чем требования англо-американцев по демократизации религиозной политики СССР.

Политика Германии в отношении к мусульманам отличалась большим количеством применяемых форм и ме­тодов, тщательно продуманной аргу­ментацией, в основе которой зачастую лежали ошибки, допущенные совет­ским руководством в довоенные годы. Не последнюю роль в ней сыграло по­казательно-лояльное отношение к ис­ламу, умелое использование экономи­ческих стимулов, опора на мусульман­ские авторитеты, тщательно продуман­ная пропагандистская работа. Ужасаю­щие условия содержания в лагерях во­еннопленных подталкивали часть на­ших соотечественников к мысли, что единственной возможностью выжить становилась служба в Ostlegionen, при этом многие из военнослужащих этих частей переходили в удобный момент на сторону Красной армии.


В качестве важнейших обстоя­тельств, способствовавших созданию воинских формирований из числа му­сульман, можно выделить следующие.

1. Наличие огромного количества советских военнопленных и нечеловеческая жестокость по отношению к ним со стороны нацистов и, соответственно, страх за свою жизнь у части заключенных.

2. Желание некоторых пленных под любым предлогом, в том числе и якобы с целью «борьбы с Советами», выйти из лагеря, пусть даже одев на себя чужую форму. Но это давало им возможность получить оружие и уже с ним обрести истинную свободу и про­должить борьбу с нацизмом.

3. Активная германская пропа­ганда среди населения оккупированной территории СССР и против советских военнослужащих.

4. Позиция некоторых зарубежных стран, требовавших человечного обра­щения с мусульманскими военноплен­ными. Наибольшую активность в этом вопросе проявляли турецкие политики.

5. Активная пропаганда эмигрант­ских лидеров из представителей наро­дов СССР, которые с началом войны заметно оживились.

6. Предвоенные ошибки советс­кого руководства, в том числе и в про­ведении антирелигиозной политики.

Провал плана «молниеносной войны», который стал серьезным аргу­ментом для принятия нацистами реше­ния на организационное оформление частей и подразделений из этнических мусульман, т. к. нацисты несли боль­шие потери на фронте.

Таким образом, эти семь пунктов, весьма разные по своему весу, помо­гают понять позицию нацистов при создании воинских формирований из представителей народов, традиционно исповедующих ислам.

Тем не менее подавляющее боль­шинство советских мусульман сделали свой выбор в пользу своей Родины - СССР. И это вполне объяснимо: в годы советской власти многие из них роди­лись, получили образование, во многом прониклись теми идеалами любви к ближнему, почитания старших, пат­риотизма, то есть теми основами суще­ствования общества, которые пропа­гандировались советским государством и в той или иной интерпретации зало­жены в аврамистических учениях. Со­вокупность выдвинутых аргументов позволяет сделать вывод, что в числе многих источников Великой Победы находятся ислам и другие религии. Бо­лее того, руководство СССР, призывая граждан страны к защите Отечества, назвало эту войну «священной», что вполне соответствует традиции миро­вых религий.

Примечания:

[1] Гитлер А. Моя борьба. - Аш­хабад, 1992.

[2] Автор считает, что имеется не­которая внешняя схожесть между мо­нотеистическими религиями и нацио­нал-социализмом. Она проявляется в ценностных и доктринальных установ­ках: 1) авторитаризм; 2) протекционизм властей; 3) необходимость служения общине, интересы которой превалируют над личными интересами; 4) постоян­ное вовлечение все новых членов и рас­ширение географических границ; 5) идея вечности существования; 6) непогреши­мость Бога, а в нацизме - фюрера. Одна­ко, несмотря на наличие между религией и нацизмом известных параллелей, это все же разнопорядковые явления.

[3] Speer A. Erinnerangen. - Frank-furt/M; Berlin, 1969.

[4] Амин - представитель знатно­го рода Хуссейни, политической элиты Палестины. Он был избран улемами на пост муфтия. До этого его дед, отец и брат были муфтиями Иерусалима. Бри­танский верховный комиссар, дабы по­ладить с новым религиозным лидером, наделил его титулом «Великий муф­тий». Этот титул противоречит догма­тике и традиции ислама (см.: Млечин Л. Наследство Великого муфтия // Новое время. - 1991. - № 2. - С. 11).

[5] См.: Деларю Ж. История гес­тапо. - Смоленск, 1998.

[6] См.: ГАРФ, ф. 9401, он. 2, д. 100, л. 369. Также с подробными пла­нами использования нацистами эмиг­рантов из числа этнических мусульман можно ознакомиться в книге А.Дал-лина, написанной на основе архивных материалов (см.: Dallin A. German rule in Russia 1941-1945: A study of occupa­tion policies. - L; N.-Y., 1957).

[7] Часть этих плакатов находится в фондах Центра хранения историко-документальных коллекций г. Москвы.

[8] См.: Бондаревский Г.Л. Особен­ности антисоветской и антикоммунис­тической пропаганды в середине 80-х годов // Против фальсификации внеш­ней и внутренней политики Советского Союза. - М., 1986. - С. 43.

[9] См.: ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 64, л. 103.

[10] Содержание «Кавказской папки» Розенберга составляют докладные
записки «О преобразовании Кавказа», «Заметка о политическом будущем Кавказа», «Вопрос о кавказских воинских частях», «Краткий отчет о работе организационного штаба «К» и некоторые другие. Эти документы наглядно показывают то значение, которое нацисты уделяли исламу в войне против СССР (более подробно см.: Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: Сб. материа­лов: В 3 т. - М., 1965-1967. - Т. 2. -С. 207-226.)

[11] Нюрнбергский процесс...

[12] См.: РГАСПИ, ф. 17, оп. 125, д. 92, л. 23-25.

[13] См.: ГАРФ, ф. 9401, оп. 2, д. 100, л. 62.

[14] Там же. - Д. 99, л. 28; д. 102, л. 320.

[15] См.: Дробязко СИ. Вторая ми­ровая война 1939-1945. Восточные ле­гионы и казачьи части в вермахте. -М., 1999.

[16] См.: ГАРФ, ф. 9401, он. 2, д. 102, л. 179-180.

[17] Jacobsen H.A. Komissarbefehl und Massenexekutionen sowjetischer Kriegs-gefangener // Broszat M., Buchheim H., Jacobsen H.A., Krausnick H. (Hrsg.) Ana-tomie des SS-Staates, Bd. 2. - Freiburg, 1965.

[18] Этот приказ подписал шеф Имперской службы безопасности Р.Гейд-рих 17 июля 1941 г., в нем предус­матривались «чистки» в лагерях для советских военнопленных на террито­рии Польши. Они проводились айнзатц-командами - группами из 4-6 человек, представителей службы безопасности и гестапо. Им предписывалось уничтоже­ние евреев, политических и админи­стративных работников, представите­лей интеллигенции. Позднее выясни­лось, что эти команды проводили и массовые экзекуции азиатов.

[19] См.: Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в от­ношении военнопленных во Второй мировой войне: Пер. с пол. - M., 1963.

[20] Там же.

[21] Нюрнбергский процесс...

[23] Верт А. Россия в войне 1941-1945 гг. - М., 1967.

[24] См.: ГАРФ, ф. 9401, он. 2, д. 102, л. 180.

[25] См.: Окороков А.В. Антисо­ветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. - М., 2000.

[26] См.: ГАРФ, ф. 7021, он. 148, д. 200, л. 47.

[27] См.: РГАСПИ, ф. 69, он. 1, д. 834, л. 105.

[28] См.: Нюрнбергский процесс...

[29] Dallin A. Deutsche Herrschaft in Rutland. 1941-1945. Eine Studie tiber Besatzungspolitik. - Dtisseldorf, 1958.

[30] См.: Гилязов И.А. На другой стороне (коллаборационисты из по-волжско-приуральских татар в годы Второй мировой войны). - Казань, 1998.

[31] Нюрнбергский процесс...

[32] Dallin A. Deutsche Herrschaft...

[33] Heiber H. (Hrsg.). Hitlers Lage-besprechungen. Die Protokolfragmente seiner militarcschen Konferenzen. 1942-1945. -Stuttgart, 1962.

[34] Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943: Turkotataren, Kaukasier und Volgafnner im deutschen Heer. - Freiburg, 1976.

[35] Hoffmann J. Die Kaukasien 1942/43: Das deutsche Heer und die Ostvol-ker der Sowjetunion. - Freiburg, 1991.

[36] См.: ГАРФ, ф. 7021, on. 148, д. 251, л. 13.

[37] К их числу относятся: майор А.Майер-Мадер - участник Первой мировой войны и кадровый разведчик, долгие годы провел в странах Востока; полковник (с 6 сентября 1942 г. генерал-майор) д-р О. фон Нидермайер - офицер абвера и один из лучших в Германии специалистов по России и мусульманс­кому Востоку; обер-лейтенант Т.Обер-лендер - офицер абвера, профессор Кенигсбергского университета, специа­лист по восточным вопросам; бывший офицер австро-венгерской армии В.Хин-терзац, военный советник Энвер-Паши в годы Первой мировой войны и офи­цер связи СС при Иерусалимском муф­тии, принявший имя Гарун-аль-Рашид-бек (см.: Дробязко СИ. Указ. соч. - С. 9-15); Баймирза Хаит - выходец из Узбекис­тана, в годы Великой Отечественной перешел на сторону немецких захват­чиков. Участвовал в создании кара­тельных батальонов Восточно-мусуль­манской дивизии СС, Полевой роты СС, один из инициаторов создания Туркес­танского легиона. В начале 80-х гг. Б.Хаит был руководителем Института туркестанских исследований в ФРГ (см.: Зевелев А.И., Поляков Ю.А., Шиш­кина Л.В. Басмачество: правда истории и вымысел фальсификаторов. - М., 1979. - С. 59).

[38] Stokh G. Russische Gies Geschi-sche von den Anfagen bis zur Gegenwart. -Stuttgart, 1962.

[39] См.: Дробязко СИ. Указ. соч.

[40] Хадж (хаджж) - паломниче­ство в Мекку и Медину, сопряженное с особыми ритуалами.

[41] Ураза - пост, прием пищи и питья возможен только после захода и до восхода солнца.

[42] Садака - пожертвование.

[43] Рамазан (араб. Рамадан) - 9-й месяц мусульманского года, в этот ме­сяц держат уразу; Курбан-байрам -ежегодный праздник жертвоприноше­ния, отмечается 10 числа 12 месяца му­сульманского лунного календаря. Ко времени Курбан-байрама приурочива­ется хадж; Мухаррам (араб. священ­ный) - первый месяц мусульманского лунного года хиджры. Первый год хиджры начался первого мухаррама (16 июля 622 года). В Мухаррам за­прещается вести боевые действия и со­вершать военные походы.

[44] Heike W.D. Sie Wollten die Freiheit: Die Geschichte der Ukrainischen Division 1943-1945. - Dorheim, 1971.

[45] Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943.

[46] Spuler B. Die Freiwilligen. -Berlin, 1994.

[47] См.: ГАРФ, ф. 9401, on. 2, д. 65, л. 41.

[48] См.: Ямпольский В.П. «Му­сульманская плаха» для России // Военно-исторический журнал. - 1996. - № 5. -С. 31.

[49] См.: Млечин Л. Указ. соч.

[50] Spuler B. Op. cit.

[51] Heike W.D. Op. cit.

[52] Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943.

[53] Окороков А.В. Указ. соч.

[54] См.: Грюнберг К. Адольф Гит­лер: биография фюрера. СС - черная гвардия Гитлера. - М., 1995.

[55] Hoffmann J. Die Ostlegionen 1941-1943.

[56] См.: Нюрнбергский процесс...

[57] Шабаев Д.В. Правда о высе­лении балкарцев. - Нальчик, 1994.

[58] См.: ГАРФ, ф. 6991, он. 3, д. 23, л. 3.

[59] Там же. - Д. 560, л. 21.

[60] См.: Там же. - Д. 1, л. 79.

[61] См.: РГАСПИ, ф. 17, он. 125, д. 35, л. 75.

[62] Опрышко О.Л. На Эльбрус-ском направлении. - Нальчик, 1970.

[63] См.: РГАСПИ, ф. 17, он. 125, д. 166, л. 175.

[64] См.: Там же. - Л. 182.

[65] См.: Бугай Н.Ф. Л.Берия -И.Сталину - «Согласно Вашему ука­занию». - М., 1995.

[66] См.: Ефимов А. Создание Ев­рейской Советской Социалистической Республики на Крымском полуостро­ве в 20-30-е годы // Профи. - 1999. -№ 8-9. - С. 24-30.

[67] Гази - 1) воин, отличившийся в бою, 2) почетный титул военачаль­ников.

[68] См.: Национальная политика России: история и современность. - М., 1997.

[69] См.: Гилязов И.А. Указ. соч.

[70] См.: ГАРФ, ф. 9401, он. 2, д. 100, л. 390.

[71] См.: Организация работы с лич­ным составом во временных органах внутренних дел и мобильных отрядах на территории Северо-Кавказского ре­гиона: Сборник документов и инфор­мационно-методических материалов. -М., 2000.

[72] См.: Ямпольский В .П. Указ. соч.

[73] См.: Малашенко А. Исламс­кие ориентиры Северного Кавказа. -Б.м., б.г.

[74] См.: Нюрнбергский процесс...; Опрышко О.Л. Указ. соч.; Шакибаев С. Падение «Большого Туркестана». -Алма-Ата, 1970; Ибрагимбейли Х.М. Крах «Эдельвейса» и Ближний Восток. -М., 1977; Народный подвиг в битве за Кав­каз: Сборник статей. - М., 1981; Ги­лязов И.А. Указ. соч.; Дробязко СИ. Указ. соч.; Окороков А.В. Указ. соч.; Напсо Н.Т. Восточные легионы в вер­махте в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. - Майкоп, 2000; Организация ра­боты с личным составом во временных органах внутренних дел и мобильных отрядах на территории Северо-Кавказс­кого региона...; Семиряга М.И. Колла­борационизм. Природа, типология и проявление в годы Второй мировой войны. - М., 2000; Литвин ГА. Крымско­татарские формирования: документы третьего рейха свидетельствуют // Воен­но-исторический журнал. - 1991. - № 3; Ямпольский В.П. Указ. соч.; Ефимов А. Некоторые аспекты германской оккупа­ционной политики в отношении крымс­ких татар в 1941-1945 гг. // Профи. -1999. - № 6-7; Взварова Г.Н. Туркес­танские легионеры // Военно-истори­ческий журнал. - 1995. - № 2; Хофф-манн И. История власовской армии. -Париж, 1990; Hoffmann J. Die Ostlegi-onen 1941-1943...; Hoffnann J. Die Kau-kasien 1942/43.; Dallin A. German rule in Russia 1941-1945...; Littlejohn D. Foreign legions of the Third Reich. - San Jose (C), 1987. - Vol. 4; Schmitz P., Thies K.J. Die Truppenkennzeichen der Verbande und Einheiten der Wehrmacht und Waffen SS und ihre Einsatze im Zweiten Weltkrieg 1939-1945. - Osnabruck, 1987-1988. - Bd.1-3; Houterman J.N. Eas­tern Troops in Zeeland. The Netherlands 1943-1945. Hitler's Osttruppen in the West. - N.-Y., 1997.

[75] См.: Дробязко СИ. Указ. соч.

[76] См.: Мюллер Н. Вермахт и ок­купация. - М., 1974.

[77] См.: РГАСПИ, ф. 69, оп. 1, д. 739, л. 16.

[78] См.: Нюрнбергский процесс...

Источник - тут


Было даже специальное арабское подразделение в СС , которое готовили для армии Роммеля , но в итоге послали на Северный Кавказ , где его история и закончилась

С целью координации всех немецких усилий на Ближнем и Среднем Востоке был создан Особый штаб «Ф». Он был учрежден и организован в течение мая 1941 г. Местом его дислокации был избран лагерь на мысе Сунион (южная Греция). Военным и политическим руководителем штаба был генерал-майор авиации Г. Фельми, долгое время работавший военным инструктором в Турции и странах тропической Африки. Начальником оперативного отдела штаба Фельми был майор Р. Майер, служивший в свое время в Турции, Палестине, Ираке и Алжире.
Ядром военных формирований при Особом штабе «Ф» должна была стать созданная в июле 1941 г. учебная группа из арабов, или «германо-арабская учебная группа».
По договору генерала Фельми с арабскими лидерами — аль-Хусейни и аль-Гайлани — учебная группа из арабов должна была быть впоследствии развернута в новый Арабский легион. Первоначально этот легион был задуман как «школа младших командиров», которая должна была подготовить из арабов 100 унтер-офицеров и младших лейтенантов. Последние, в свою очередь, должны были взять на себя обучение следующей группы из 500–1000 человек. В дальнейшем, согласно планам немецкого командования, большая часть этих младших командиров должна была стать инструкторами для вновь сформированных иракских и сирийских дивизий.
Первоначально в состав германо-арабской учебной группы входило 27 арабов, численность которых через несколько месяцев планировалось довести до 200 человек. Однако благодаря усилиям аль-Хусейни и аль-Гайлани к июлю 1942 г. в этой группе было уже 243 человека: 24 иракца, 112 сирийцев и палестинцев и 107 арабов из Северной Африки. Организационно эти добровольцы были распределены по восьми учебным взводам, где проходили подготовку под руководством немецких офицеров, владевших арабским языком.
Кроме арабских добровольцев, в этот корпус предполагалось включить также немецкий персонал (первоначально 20 офицеров и 200 унтер-офицеров) в основном из 800-й дивизии специального назначения «Бранденбург». В конце мая — начале июня 1941 г. в Потсдаме на основе немецкого персонала были созданы два небольших соединения особого назначения (Sonderverbaende)№ 287 и 288.
Соединение № 288, состоявшее целиком из немцев, уже в июле — августе 1942 г. было переброшено в Северную Африку.
Несколько иначе сложилась судьба соединения № 287. Его предполагалось сделать ударной силой при завоевании Ближнего Востока, поэтому германо-арабскую учебную группу было решено включить в его состав.
Соединение было полностью моторизовано и оснащено самым современным вооружением и снаряжением. О его «особой миссии» говорит, например, тот факт, что, помимо чисто боевых подразделений, в его состав входили также взвод пропаганды и взвод, который занимался анализом состояния воды, т.е. передвижная лаборатория.
Эта «особая миссия» соединения № 287, писал немецкий историк X. Тиллман, заключалась в том, что оно было предназначено «в первую очередь для использования впоследствии в боевых действиях в Сирийской пустыне, в районе между Сирией и Ираком, где оно, будучи расчлененным на более мелкие боевые единицы, должно будет оперировать совместно с арабскими кадровыми и добровольческими силами». В дальнейшем в течение 1942 г. Особому штабу «Ф» должны были быть приданы еще 2–3 подобных соединения.
В июле 1942 г. немецкие войска вышли к предгорьям Кавказа. В связи с этим было принято решение о прорыве через Кавказский хребет в Иран и Ирак для последующего соединения с наступающим из Ливии Африканским корпусом Э. Роммеля. При этом соединение № 287 предполагалось использовать в качестве главной ударной силы. Поэтому уже 20 августа 1942 г. было принято решение приступить к развертыванию соединения № 287 на базе Особого штаба «Ф» в Корпус особого назначения «Ф» и о его переброске в резерв штаба группы армий «А», которая наступала на кавказском направлении.

Однако кроме корпуса особого назначения «Ф» существовал ещё Немецко-арабский пехотный батальон N845, созданный под командованием 715-й пехотной дивизии, дислоцировавшейся на юге Франции, а также Немецко-арабский учебный дивизион, находившийся в распоряжении 5-й немецкой танковой армии, которая должна была участвовать в обороне Туниса от англо-американских войск.


Восточно-тюркское войсковое соединение СС

Немецкая армия создала большое количество добровольческих частей из жителей советской Средней Азии. Командиром одного из первых туркестанских батальонов был майор Майер-Мадер, в довоенные годы бывший военным советником у Чан Кайши. Майер-Мадер, видя ограниченное и бесперспективное использование азиатов вермахтом, мечтал о единоличном руководстве всеми тюркскими частями. С этой целью он вышел вначале на Бергера, а затем на начальника VI управления РСХА СС-бригадефюрера и генерал-майора В-СС Вальтера Шелленберга. Первому он предложил увеличение численности В-СС на 30 000 туркестанцев, а второму — осуществление диверсий в советской Средней Азии и организацию антисоветских выступлений. Предложения майора были приняты и, в ноябре 1943 года на основе 450-го и 480-го батальонов был создан 1-й восточно-мусульманский полк СС.

Формирование полка проходило неподалеку от Люблина, в местечке Понятово. В январе 1944 года было принято решение развернуть полк в дивизию СС «Нойе Туркестан». Для этой цели из действующей армии были взяты следующие батальоны: 782, 786, 790, 791-й туркестанские, 818-й азербайджанский и 831-й волжско-татарский. В это время сам полк был отправлен в Белоруссию для участия в антипартизанских операциях. По прибытии штаб полка расположился в местечке Юратишки, неподалеку от Минска. 28 марта 1944 года во время одной из таких операций погиб командир полка Маейр-Ма-дер, его место занял СС-гауптштурмфюрер Биллиг. По сравнению с предыдущим командиром он не пользовался популярностью у своих людей, и в полку произошел ряд эксцессов, в результате чего Биллиг был смещен, а полк передан в состав боевой группы «фон Готтберг». В мае полк участвовал в крупной антипартизанской операции [475] у Гродно, после чего вместе с другими национальными частями в конце мая — начале июня был выведен на территорию Польши. В июле 1944 года полк был отправлен на полигон Нойхаммер для пополнения и отдыха, однако вскоре он был отправлен в Луцк и подчинен особому полку СС Дирлевангер. С началом Варшавского восстания в августе 1944 года мусульманский полк и полк Дирлевангера были отправлены на его подавление. По прибытии, 4 августа, оба полка вошли в подчинение боевой группы Рейнефарт. В Варшаве туркестанцы действовали в городском районе Воля. В начале октября с Варшавским восстанием было покончено. При подавлении восстания туркестанцы получили признание у немецкого командования. 1 октября было объявлено о развертывании полка в Восточно-тюркское войсковое соединение СС. Мусульманский полк был переименован в войсковую группу «Туркестан» силой в один батальон, остальная часть полка вместе с пополнением из волжско-татарских частей армии составила войсковую группу «Идель — Урал». Кроме этого, в окрестностях Вены был создан сборный лагерь СС для тюркских добровольцев. Пятнадцатого октября соединение вместе с полком Дирлевангера было отправлено на подавление нового, теперь уже Словацкого восстания.

К началу ноября 1944 года соединение насчитывало в своих рядах 37 офицеров, 308 унтер-офицеров и 2317 солдат. В декабре из состава соединения была взята войсковая группа «Азербайджан». Эта группа была передана в состав Кавказского соединения. В декабре соединение преподнесло неприятный сюрприз немцам. 25 декабря 1944 года командир туркестанской группы Ваффен-оберштурмфюрер Гулям Алимов и 458 его подчиненных перешли к словацким повстанцам у Миявы. По требованию советских представителей повстанцы расстреляли Алимова. По этой причине около 300 туркестанцев опять переметнулись к немцам. Несмотря на этот печальный опыт, через два дня немцы организовали офицерские курсы для обучения туземных офицеров соединения в местечке Поради.

1 января 1945 года в состав соединения вошла войсковая группа «Крым», созданная из расформированной татарской бригады. В это же время в Венском сборном лагере СС-оберштурмбаннфюрером Антоном Циглером [476] было собрано еще 2227 туркестанцев, 1622 азербайджанца, 1427 татар и 169 башкир. Все они готовились пополнить ряды тюркского соединения СС. В марте 1945 года соединение было передано в 48-ю пехотную дивизию (2-й формации). В апреле 1945 года 48-я дивизия и тюркское соединение находились в учебном лагере Доллерсхайм. Национальные комитеты планировали перебросить соединение в Северную Италию, но об осуществлении этого замысла ничего не известно.

Восточно-мусульманским полком СС и Восточно-тюркским соединением СС командовали: СС-оберштурмбаннфюрер Андреас Майер-Мадер — ноябрь

1943–28 марта 1944 годов, СС-гауптштурмфюрер Бил-лиг — 28 марта — 6 апреля 1944 года, СС-гауптштурмфюрер Герман — 6 апреля — май 1944 года, СС-штурмбаннфюрер резерва Франц Либерманн — июнь — август

1944 года, СС-гауптштурмфюрер Райнер Ольцша — сентябрь — октябрь 1944 года, СС-штандартенфюрер Вильгельм Хинтерзац (под псевдонимом Харун аль Рашид) — октябрь — декабрь 1944 года, СС-гауптштурмфюрер Фюрст — январь — май 1945 года. При всех частях соединения находились муллы, а верховным имамом всего соединения был Нагиб Ходия.